В Коско - Войной опалённая память

Полученная из Минска информация оказалась очень ценной и была передана И. И. Коско. В информации были сведения о работе, проделанной Ярошевичами.

Петр Ярошевич работал на Минском радиозаводе и входил в созданную там подпольную группу. Этой группе поручалось подготовить и провести диверсию, но с таким расчетом, чтобы было сохранено оборудование, которое немцы могут пытаться вывезти в Германию при отступлении. Кроме того, группе также поручалось заняться подготовкой к проведению боевых действий, что требовало привлечения новых патриотов.

Нина Ярошевич просила передать в отряд, что на радиозаводе вся работа идет, как было намечено.

Бои партизанских отрядов во время фашисткой блокады в июне 1944 г. описаны в других книгах, здесь будет рассказано о том, как пережили блокаду жители Селедкой партизанской зоны.

В конце мая и первых числах июня 1944 года нашу Селецкую партизанскую зону начали усиленно контролировать немецкие самолеты. Летали они на очень низкой высоте, обстреливали иногда население из пулеметов. Наши связные из Шацка и Руденска сообщили, что в Пуховичи, Руденск и другие места прибыли регулярные немецкие части. В гарнизонах начала усиленно проводиться боевая учеба полицаев, карателей. Все указывало на подготовку к крупному выступлению против партизан.

Соответствующим образом стали готовиться и партизаны. В первых числах июня мы находились в Борцах. Услышали мощные разрывы орудийных снарядов. Стрельба велась крупнокалиберной артиллерией вначале со стороны Гресска, а затем и со стороны Пухович, Тальки, Шацка.

Немецкие самолеты кружили над деревнями партизанской зоны, снижались и поливали улицы и дома смертоносным пулеметным свинцом. Обычно с той стороны, где начинался обстрел, население партизанской зоны уходило в противоположном направлении, скрываясь в лесах и болотах. Теперь обстрел велся практически со всех сторон, куда бежать?

По дороге, через Борцы, то в одну, то в другую сторону скакали на лошадях партизаны, державшие связь между отрядами зоны.

Они на ходу предупреждали людей о том, где и в каких деревнях уже находятся фашисты.

Люди готовились быстро, прятали в укромные места вещи и продукты. Мои хозяева, у которых я находилась на квартире, ушли в болота по направлению Гресска. Вторая семья минчан, жившая с нами, ушла в расположение партизанского отряда Мормуля, где находились их сын и две дочери. Свой небольшой «скарб» я связала в узелок и отнесла в густую рожь, которая росла недалеко от дома. Взяла с собой мешочек с хлебными сухарями и на руки — сына Марика трех с половиной лет. Мы с ребенком, вместе с семьей Гуриновичей и хозяевами дома, в котором они жили, ушли в сторону Поречья — Турина, в болото, тянувшееся к реке Птичь. Пробирались по болоту от кочки к кочке.

Местные жители от нас отделились и ушли в другом направлении. Выбрались мы, наконец, на участок болота, где было немного кустарника и можно было затаиться. Впереди кустарника находилась непролазная твань болота, за которой был виден лес.

Усталые и обессиленные, разместились в болоте. Наступила ночь, стрельба придвинулась совсем близко и начался обстрел болота, где мы лежали. Потом услышали шум машин. Оказалось, что мы лежали почти рядом с дорогой и небольшой деревенькой, жители которой скрылись подальше.

Слышим, что фашисты прочесывают лес, идут к болоту и все время стреляют. К вечеру услышали, что немцы идут с собаками, стреляют и кричат:

— Иван, выходи!

Потом начали обстреливать трассирующими пулями участок, где мы лежали. Цепочки трассирующих пуль тянулись то рядом, что впереди нас. Но в багну немецкие собаки не лезут.

Лежим, не шелохнемся. Упрашиваю Марика лежать, терпеть, не двигать ногами и руками, иначе убьют. А к телу липнут, присасываются болотные пиявки. Стараюсь тихонько их сбрасывать, но места, где они присасывались, сильно кровоточат. Ребенок терпит, тревога ему передалась полностью.

Вечером, когда стемнело, гул машин стал затихать, но стала слышна немецкая речь, какие-то команды, потом смех и даже музыка и радио. Это немцы остановились на привал.

Все это продолжалось несколько суток. Время от времени немцы наугад стреляли в сторону болота очередями. Значит, остановились в деревеньке, где был их командный пункт. Выползла с Мариком на бугорок. Накрыла себя и сынишку постилкой, которую захватила с собой. Она была в зеленую и желтую клеточку и хорошо маскировала нас.

Сухари в мешочке размокли, но Марик не капризничал, он понимал все — ему шел четвертый годик. Немного поест сухарей, запьет болотной водичкой (кружка у нас была с собой). Лежим трое суток, обессилели, терпение на исходе. Марик шепотом говорит:

— Может немцы уже ушли и не будут нас убивать?

И действительно, после сильного гула машин и различных выкриков-команд все стихло. Посидели мы еще сутки и стали потихоньку выбираться с болота по старому нашему следу.

Выбрались в лес — все вроде тихо. Учитывали то обстоятельство, что немцы по лесу тихо не ходили, шли обязательно с шумом, криками, так как сами боялись партизанских лесов. Вроде предупреждали — бегите, мы будем стрелять в вас!

В лесу встретили семью из Борцов, стали двигаться вместе. Хозяин семьи пошел в разведку, на дорогу, потом дальше в лес. Залез на высокое дерево, осматривал, ничего не заметил. Развели огонек. Увидели, что по болоту и лесу бродят коровы. Не доенные несколько дней. Их бросили хозяева, когда убегали от немцев. Пытаемся подоить. Мычат — не даются. Привязываем к дереву, связываем ноги и много раз за день пытаемся выдоить. Успокаиваются уже на вторые сутки — им облегчение, а нам пища. Молоко в вымени створожилось — но все-таки пища.

Через пару дней молоко пошло нормальное. Мой малыш обессилел, кушать уже и не просит. В лесу нашли узелок кем-то брошенной картошки. Испекли на костерке, большой огонь не разводили, чтобы не было видно дыма. Потом вышли на дорогу. Всюду следы немецких машин, гильзы.

На дороге встретили партизан-разведчиков. Те спросили, кто мы такие, какого партизанского отряда, рассказали нам, что фашисты снялись и ушли. Им было уже не до партизан, началось большое наступление нашей Красной Армии. С восточной стороны слышалась мощная орудийная канонада, иногда ухало так, что казалось, содрогается земля (особенно когда ляжешь и приложишь ухо к земле). Если бы немцы остались в занятых ими деревнях нашей партизанской зоны еще несколько дней, то мы бы не выжили.

Партизанская разведка сообщила о нас в отряд и через пару дней в лесу нас разыскали наши близкие из отряда. Им в окружении тоже досталось несладко. Потом они ушли в расположение партизанского отряда, а мы из леса возвратились в деревню Борцы. Рядом с домом, где мы квартировали, горе — убиты старик и старушка. Они от дома далеко не убегали, думали, что немцы убивать их не станут, говорили: