Абрамов Ерухам - Закон тайга — прокурор медведь: Исповедь

Включил репродуктор. Передавали последние известия. Левитан рассказывал о наших доблестных солдатах, отражающих вражеский натиск. А между тем немцы наступали и находились всего в семистах километрах от нас — в Ростове. Мне стало страшно.

Пришел мастер.

— Как дела, — поинтересовался он, — Никто не приходил?

— Никто, — ответил я.

Наступил 1944 год. Теперь уже советская армия гнала немцев. Я продолжал работать часовщиком. Дали мне разряд и перевели в другую мастерскую. Мастером там был Али Мудунов — лакец (одно из племен горного Дагестана).

Но дружки мои меня не забыли. Однажды, когда я возвращался с работы, навстречу мне попался Рома, — тот самый, что навестил меня не совсем удачно, получив довольно сильно…

— Ты куда? — спросил он.

— С работы.

— Давай-ка я тебя немного провожу. А вообще… не посидеть ли нам в ресторане? Поговорим. Я тебе расскажу кое-что.

— Ну, об этом не беспокойся: я угощаю. Идем?

Мне очень хотелось поболтать с ним, но я боялся самого себя. Он явно видел, что я колеблюсь…

— Ну?

— Пошли.

Вскоре мы оказались за столиком ресторана "Дагестан” Рома надиктовал официантке довольно обширный заказ, включая бутылку сухого вина. Официантка ушла и мы остались с Ромой один на один.

За три года, что мы не виделись, он повзрослел, вытянулся, стал, как говорится, интереснее. Одет был неплохо, а красивые карие глаза его ярко светились в густых черных ресницах… Я глядел на него и думал: "Встреть я его на улице — ни за что бы не узнал. А он-то меня узнал сразу. Неужели я совсем не изменился?”

Рома расспрашивал меня о семье, о работе и наконец спросил о главном:

— Ази, ты и в самом деле завязал навсегда?

— Да, — ответил я, искренне надеясь, что говорю правду.

— Я, признаться, завидую тебе, что ты так легко и быстро справился с собой… Молодец! Клянусь, молодец! А я вот и сам хочу завязать, да не получается… Полтора года в колонии отсидел. Научили меня там многому. Мы с тобой и знать не знали такого…

— Как же ты угодил в колонию?

— А помнишь, как мы с Мусой к тебе в мастерскую приходили? Ты еще меня по зубам треснул.

Я отрицательно покачал головой; быть может, он меня для того и притащил в ресторан, чтобы потом отомстить за оскорбление. Рома заметил мою нерешительность.

— Не бойся, я не злопамятен… Вот после этого я и хотел завязать. Сказал Мусе, что пойду работать, как Ази, буду деньги матери домой приносить… Да и отец на фронте. Муса немного опешил — и говорит: "Ты что, вроде Ази хочешь в маменькины сынки записаться?” А я отвечаю: "Этот маменькин сынок тебе в пузо угадал совсем неплохо… " Ну, мы с ним разругались, и я пошел к себе…

Подошла официантка с заказом. Вместо сухого вина принесла крепкое: сухого не оказалось. Рома поглядел на счет, вытащил пачку денег и отсчитал официантке семнадцать тридцатирублевок. "Сдачи не надо!” Официантка рассыпалась в благодарностях.

— Так вот, — продолжил он свой рассказ. — Подхожу я к дому, а меня соседи встречают. Иди, говорят, скорей, тебя мать ждет. А что такое? Придешь — узнаешь… Я испугался: может, меня там милиция дожидается, на след напали. Захожу, — а у нас полно женщин, мать плачет… Пришла похоронная на отца… Остались мы одни: у матери нас четверо, я самый старший. Стал я искать работу. Ходил-ходил, но никуда меня не принимали. А в доме положение все тяжелее: не было даже денег хлебные карточки отоварить. Взялся я за старое… По карманам лазил, воровал и по магазинам. В доме стало малость получше. Вернулся я как-то после одной удачной комбинации. А тут как раз облава. Повязали меня, нашли деньги, карты, альчики… Через три дня повезли в г. Каспийск, в детскую колонию. Просидел там полтора года, вернулся домой. А дома… Младший брат от голода умер. Вот так, и живу, дружище.

Он разговаривал со мной как со взрослым. Я прекрасно понимал его и сочувствовал, не зная лишь, как сочувствие это выразить.

— Давно вернулся? — спросил я.

— Всего две недели. Успел старых приятелей встретить, возобновить, так сказать, знакомство… А что у тебя? Впрочем, ты же завязал.

За беседой время пролетело незаметно. Надо было расходиться, меня ждали дома. Мы распрощались. Я шел к матери, но во мне горело желание остаться с Ромой… Почему же он сам не предложил мне пойти с ним, заняться нашим прежним делом? Моя теперешняя работа показалась мне невыносимо скучной и нищенской: ведь я видел, сколько денег было у Ромы, как свободно он распоряжался ими… Разве я хуже?

Тысяча таких вопросов пылала у меня в голове, но ответа найти я не мог.

Дома мать подала ужин. Мне кусок не лез в горло, но я все же что-то проглотил, прилег на свою тахту и уставился в потолок. Но спокойствие не возвращалось. Решил выйти пройтись — в тайной надежде кого-нибудь встретить. Прошелся, — да так никого и не встретил…

В день получки я возвращался домой. И столкнулся лицом к лицу с Ромой. С ним были еще два парня. Они не обратили на меня внимания, но я сам окликнул их, поздоровался.

— А, привет, Ази, — отозвались они. — Хочешь, пойдем с нами?

— Куда это?

— Да так, в одно место. Посидим, в картишки перекинемся.

Молниеносно пробила меня мысль: "Да — нет?!”

— Пойдем, чего ты? Не хочешь сам играть — посмотришь, как мы играть станем.

Шли мы недолго, путь этот показался мне знакомым. Вскоре мы оказались перед запертыми воротами. Постучали. Нам открыла молоденькая девушка.

— Эй, Зейнаб, гостей принимаете? — весело спросил один из парней.

— Проходите, — рассмеялась девушка.

Парень потрепал ее по щеке, и мы вошли. Прежде чем закрыть ворота на засов, девушка осторожно выглянула на улицу, осмотрелась…

Двор, где мы очутились, был велик и тщательно прибран. Посредине росло большое тутовое дерево. Под деревом стоял стол, вкопанный в землю. По окружности двора находилось множество сарайчиков и кладовых для всякого рода припасов, прочих хозяйственных нужд; такие дворы — побольше или поменьше, — встречаются часто на Кавказе.

— Ну-ка, Зейнаб, — обратился к девушке все тот же парень, — приготовь нам чего-нибудь и чай завари покрепче.

— А где сидеть будете, — спросила девушка. — Под деревом или в доме?

Двухэтажный дом, окнами на соседскую территорию, построен был в глубине двора. На верхнем этаже — как я узнал позже — находилось несколько спален, а внизу — кухня, столовая и шикарная гостиная с выходом на веранду.

Решили, покуда светло, посидеть во дворе. Рома с друзьями расселись для игры, а меня посадили "наблюдателем”, хотя я играл не хуже.

Карты были новехонькими, только из магазина, несколько колод. Шла игра в "очко”. Банк заложил парень, сидевший по левую руку от Ромы. Тысяча рублей… "Наблюдатель” не имеет права вмешиваться в игру, он должен быть глух и нем. Так что я только глазами хлопал.