Антон Борисов - Кандидат на выбраковку

– Разговариваю. Даже иногда на вопросы отвечаю, – я улыбнулся, показывая, что нисколько не обиделся.

– Меня Иваном зовут, – буркнул он. И, подойдя к своей кровати, бросил на нее принесенные вещи.

Вечером второго дня Иван сидел на своей койке. Ребята играли в шашки. Я, как и всегда в последнее время, занимался тем, что было для меня важнее всего: сгибал и разгибал в локте правую руку и разрабатывал кисть, сжимая маленький мячик.

– А вы столько денег видели? – совершенно неожиданно спросил Иван, обращаясь ко всем. С этим он полез в свою тумбочку и вытащил оттуда маленькую сумочку, извлек из нее бумажник и достал увесистую пачку денег.

Ребята, отвлекшись от игры, повернулись на голос. Я тоже посмотрел в сторону Ивана.

– Пятьсот рублей! – с каким-то совершенно непонятным торжеством в голосе сказал он. – Я это за месяц зарабатываю.

Не могу сказать, чтобы я когда-нибудь видел столько денег одновременно. Пачка, которую он держал в руке, равнялась сумме моей и бабушкиной пенсий за полгода. Ребята тоже были не из состоятельных. Было непонятно, какой реакции ожидал Иван. Восхищения? Удивления? Зависти? А оно того стоит? Поэтому и я, и ребята, посмотрев на деньги, почти сразу же вернулись к прерванным занятиям. Лишь Алексей что-то очень коротко буркнул.

– Чего ты сказал? – взвился Иван.

– Заработаем, я говорю, когда надо будет, – Алексей окончательно отвернулся, и решительно сделал свой очередной ход шашкой, давая понять Ивану, что для него тема исчерпана.

Я повернулся в сторону Ивана. Он увидел мое движение и стал перебирать деньги в руках. Закончив считать, медленно начал впихивать пачку купюр в бумажник. При этом продолжал бросать на меня короткие взгляды.

С этого дня он стал опасаться за сохранность своего богатства. По вечерам, а также в выходные, Иван куда-то надолго уходил, как он выражался «смотреть Москву». В эти часы мы просто отдыхали. Все же очень утомительно постоянно находиться в обществе человека, который относится к тебе с подозрительностью, граничащей с ненавистью. Самым обидным было то, что у него не было для этого никаких оснований.

Возвращаясь в палату после прогулок, он обязательно подходил к своей тумбочке, вытаскивал бумажник и, улегшись на койку, пересчитывал деньги, изредка бросая на нас взгляды. Мы находились под подозрением.

У Ивана было что-то с плечом правой руки. Врачи подозревали опухоль и положили его на обследование. Как и полагалось в таких случаях, нужно было ждать результатов. Боли в плече Иван ощущал постоянно. Но прошло уже две недели, а диагноз так и не был установлен. Все шло к тому, что нужно делать биопсию больной кости. Эта процедура проводилась под общим наркозом. И вот как раз на наркоз Иван соглашаться не хотел. Кто-то когда-то сказал ему, что наркоз влияет на сердце.

Временами Иван вел себя абсолютно нормально, тогда с ним можно было поговорить. Когда он говорил о семье, о своей жизни, его широкое скуластое лицо становилось совсем другим. В нем не было ни презрительности, ни подозрительности. Каким-то образом с лица слетала маска грубияна, и оказывалось, что перед тобой обычный парень с очень нелегкой жизнью за плечами. С жизненным опытом, немалым для его двадцати восьми лет, знавший нужду и много работавший. Становилась понятной его воспаленная любовь к банковским билетам и привычка оценивать всех и все только в денежном эквиваленте.

Иван родился где-то в Калужской области, в небольшом селе. Там же закончил восемь классов, но в техникум или училище идти не захотел. Его можно понять. Мать одна растила его и младшую сестру. Отца в семье не стало очень рано, а почему так случилось, Иван не рассказывал. Некоторые темы он вообще отказывался обсуждать. Было, однако, понятно, что отца Иван помнил.

После окончания восьми классов он пошел работать, и работу выбирал самую тяжелую, потому что за нее и платили тогда хорошо, но чтобы получать еще больше денег, он уехал в Тюмень. Тогда с экранов телевизоров «сходил» в народ образ рабочего, осваивающего самые отдаленные уголки Советского Союза. Иван рассказал, что как-то увидел по телевизору передачу о тюменских нефтяниках. Один из них поведал в интервью про хорошие заработки и тем самым «благословил» Ивана на решение ехать в Тюмень. Правда, сведения насчет зарплаты Иван все-таки перепроверил. Убедившись, что деньги там действительно светят большие, парень со спокойной душой уехал осваивать нефтяные месторождения. Так сказать, «присосался к недрам».

И не пожалел. Потому что, во-превых, он теперь зарабатывал достаточно денег. Достаточно для того, чтобы иногда отсылать их матери и сестре. Во-вторых, еще и потому, что встретил в Тюмени девушку, на которой женился. Что «во-превых», что «во-вторых», эти акценты расставил сам Иван. Видимо, для него, помнившего нужду, вылезти из нее, зарабатывая достаточно средств, чтобы содержать не только себя, но и семью, эти акценты и были – истинными.

После свадьбы Иван совсем недолго жил с женой в общежитии. Ему повезло, потому что квартиру они получили еще до рождения своего первенца. А теперь у него четверо детей: три дочки и сын. Своей семьей Иван очень гордился, это хорошо было видно по его лицу. Когда он говорил о «своих», оно становились непривычно добрым.

Иван лежал на кровати, делая вид, что увлечен газетой. Вообще, видеть его читающим, было непривычно. Книг он не признавал совсем. Газеты иногда оказывались в его руках, но, как правило, он рассматривал страницы с объявлениями. По вечерам он обычно уходил из клиники на прогулки по Москве, однако в этот вечер никуда не пошел. Утром Иван узнал, что его опухоль не представляет никакой опасности. Пока не представляет. Опухоль не была злокачественной, но могла ей стать в будущем. А могла и не стать.

Как-то Сергей Тимофеевич немного рассказал нам об опухолях, как они могут появляться. А также о том, что доброкачественные опухоли могут превращаться в злокачественные. Врачи предложили Ивану решить, удалять опухоль сейчас или отложить на «потом». В этом случае он должен будет приехать в клинику через полгода для обследования.

Кроме нас, в палате никого не было. Оба наших соседа ушли. Даже в больнице жизнь продолжала бить ключом. Два дня назад они обнаружили в соседней с нами женской палате присутствие девушек и вот отправились на встречу.

Я в тот момент занимался своим обычным делом, разрабатывал руку. В какой-то мере делал я это еще и оттого, что больше ничего делать был не в состоянии. Иван иногда отвлекался от «чтения» бросая взгляды в мою сторону. Он явно хотел поговорить, только что-то его останавливало.

– Как думаешь, мне соглашаться на операцию? – он приподнялся на кровати, опершись на локоть.