АlshBetta - Золотая рыбка [СИ]

— Не будет никаких контрактов, Белла, потому, что это святотатство — заключать его с человеком, которого любишь ты и который любит тебя. — Ответил он мне, ни секунды не сомневаясь в сказанном. — Ты отдала за меня последнее вчера, а я посмел думать о том, чтобы ограничить тебя. Не лучшее ли это доказательство, что нам не понадобится бродить по судам?

Утром следующего дня, в многострадальную субботу после многострадальной пятницы, я просыпаюсь от терпкого аромата свежезаваренного кофе, включающего в себя отблеск молочной пенки, карамельного сиропа и тростникового сахара.

Еще здесь пахнет выпечкой — хрустящей, слоенной, с обещанием густого джема начинки внутри. Я почти чувствую застывшие, как янтарь, капельки на концах изделий. И пудру, конечно же. Неизменно белая, неизменно обильная, сладковато-пуховая на вкус.

Но все эти запахи, ароматы и прочее, от чего текут слюнки (про тошноту нет и речи), все же отходит на задний план, едва Эдвард понимает, что я больше не сплю.

На меня веет его теплым мятным дыханием и гелем для душа с ментолом — свежесть, к которой хочется быть ближе.

Впрочем, мужчина и сам достаточно близко ко мне. Он наклоняется, целуя мой лоб, а затем игриво переходит на скулы, не упустив возможности чмокнуть в нос.

— Доброе утро, моя маленькая рыбка, — с улыбкой произносит он.

Еще не открыв глаз, я изворачиваюсь, приподнявшись на локтях. Несильно, легко касаюсь его губ, но уже чувствую электрический заряд, бегущий по венам.

— Доброе утро, Эдвард.

Судя по шевелению, он ложится возле меня, устроившись так, чтобы держаться на весу, но находится в непосредственной близости к телу. Мне кажется, настроение у него получше сегодня.

Я моргаю, кое-как разлепив глаза. Упрямые, уставшие за все эти злоключения, они отказываются подчиняться.

— Спящая красавица, — Эдвард ласково трется носом и мой нос, одной из рук поглаживая мои скулы, — не бойся, Белла, у тебя есть повод проснуться.

Сегодняшний день будет достоин твоего внимания.

— Все дни достойны моего внимания, если в них есть ты, — качнув головой, я все-таки справляюсь со своими глазами, посмотрев на мужа. — Не сомневайся.

Эдвард усмехается.

Он выглядит куда лучше, чем вчера, что сперва я хочу списать на мутный взгляд. Но я продолжаю моргать, фокусируя зрение, а образ не меняется. Да, Эдвард еще не до конца отпустил ночную бледность, да, маленькая венка проглядывает у его виска, да, его губы не идеально розовые. Но это все. Не выцветших глаз, не страдания на в чертах, ни морщинок, не искаженной линии рта… ему хорошо. И совсем, совсем пропало ощущение похмелья. Даже голос прежний.

— Как твоя рука? — шепотом спрашиваю, коснувшись взглядом забинтованной ладони. Вчера ночью он не мог спать из-за боли дважды. Это нельзя оставлять просто так.

— В полном порядке, — успокаивает меня мужчина, — твоя мазь помогла, как и таблетки. Спасибо, Белла.

— Ты говоришь правду?

— Мне незачем больше тебе лгать. Это… недостойно, — он делает глубокий вдох.

Не время сейчас для плохих мыслей. Нельзя. Это наше утро. И если ему не больно, если он в порядке, я не посмею ничего рушить.

— Сколько сейчас времени? — потянувшись, стараюсь обнаружить часы где-нибудь на прикроватных тумбочках, оглядываясь туда и назад. Меняю тему.

— Десять утра, — Эдвард, возвращая настроение в прежнее русло (не без усилий) игриво укладывает меня, привставшую, обратно на свое место. Нависает сверху, многообещающе посмотрев прямо в глаза, — у нас еще много времени.

— Много для чего?

Мужчина глядит на меня, как на ребенка. В темных оливах на капельку, но пробивается грусть.

— Я перестал доставлять тебе удовольствие, Белла? — задает свой вопрос он, став мгновенно собранным и серьезным. — Ты поэтому больше меня не хочешь?

Мои глаза распахиваются. Сонное сознание мгновенно меняет наряд ночи на наряд дня — трезвые, добротные мысли. Никаких смытых контуров.

— Почему ты так решил?.. — все, на что меня хватает.

За эту неделю мы занимались сексом трижды. Стабильно вечером и стабильно, когда Эдвард уставал, но это не было плохо. Более того, ни его нежность, ни его забота не пропали, только, казалось, углубились. И теперь я знала, что это по причине веры, будто уйду к Алессу. Он словно пытался запомнить меня, насытиться…

Два раза из трех я получила удовольствие. И получила третий, когда увидела, как хорошо мужу. Любовь ведь тем и загадочна, что прежде всего думаешь не о себе, а о партнере. В том числе, в постели.

Но я не разу… я же никогда не дала ему повод подумать, будто не хочу. Да и не было такого, чтобы я не хотела.

— Это не было сложным, — Эдвард горько хмыкает, подвинувшись ко мне ближе. Он поднимает ладонь, в стремлении погладить меня по щеке, и от неожиданности ее появления я капельку морщусь. Для него это знак. И такое чувство, что ожидаемый.

— Видишь! — демонстрирует мне, — Ты боишься, когда я подношу руку к твоему лицу. Ты мне не доверяешь.

Ох ты, черт!..

— Нет, — поспешно качаю головой, ту самую ладонь его перехватив собственной, — ну что ты. Я доверяю тебе.

— Я хочу, чтобы ты доверяла, — исправляет Эдвард, наклонившись и запечатлев поцелуй у меня на лбу, — и я верну твое доверие, обещаю.

От него это звучит уверенно, твердо и, как всегда, будто не подлежит обсуждению.

Он целует меня, выбрав наиболее удачный момент, и почти вопросов в этом поцелуе обращается к сердцу, выпрашивая понимания для себя. Без высоких разговоров о гордости.

— А как мне заслужить твое доверие? — шепотом зову мужчину, оторвавшись. Недвусмысленно прикасаюсь к его гладковыбритой щеке, вчера получившей от меня пощечину, и вздрагиваю.

Эдвард глубоко, до самого упора вздыхает.

— Ты сказала мне, что не уйдешь, — тщательно подбирая слова, говорит он, — и я доверяю тебе. Мы ведь условились, что теперь все по-честному, так? И что нам нужно обсудить многие вещи.

Еще бы я об этом забыла…

— Прости меня, — немного шокировав его таким ответом на услышанное, дотягиваюсь до той самой щеки пальцами. Ласкаю ее, ненавидя себя за то, что натворила. — Лучше бы я ударила себя, Эдвард.

Он мягко улыбается моей нежности. Ему приятно.

— Но ты ведь женщина, Белла, — перехватывает мою ладонь, поцеловав тот палец, на котором кольцо. Он всегда так делает, когда хочет доказать, что рядом и понимает меня.

— Женщинам что же, позволено бить мужчин?

— По крайней мере, они делают это в крайнем случае, — пытается рассмешить меня муж.

— А мужчины?..

Он мрачнеет.

— А мужчины тогда, когда им взбредет в голову, — Эдвард опускает глаза, сглотнув горечь. — Белла, я бы никогда тебя не ударил. И я никогда тебя не коснусь подобным образом. Пожалуйста, поверь мне.