АlshBetta - Три капли крови [СИ]

— Так что, вампиры уже не в моде?

Мой юмор одобрения не находит. Наталкивается на до жути пугающую стену из льда в сапфировых глазах.

— «Вампиры» — порождение мифов. Единственное, о чем они думают, по вашему мнению, это как перерезать больше глоток и напиться крови до отвала.

Радует, что при всем своем сумасшествии хоть капля здравого смысла внутри этого мужчины осталась.

— А на самом деле вы безобидны? Как и летучие мыши, пьете только кровь коров?

Он со странным спокойствие, больше походящим на сокрытие раздражения от надоедливого ребенка, смотрит на пустой стол перед собой. Ждет, пока я посерьезнею. Пока заткну свой сарказм и ненужную шутливость.

Молчит ровно до тех пор, пока не убеждается, что слушаю его. Что сконцентрировалась. И лишь тогда сообщает — нехотя, снизойдя до меня.

— Хладным не нужно питаться, Белла. Ни кровью, ни чем-либо другим. Мы бессмертны потому, что наш собственный яд не дает нам умереть. И уж точно не от красной отвратительнейшей жижи, что течет в вас.

Я изумленно изгибаю бровь, выслушав его до конца. Мало того, что сказка, так еще и по сказочным меркам неправильная. «Кровососы», «упыри» — они потому и называются так, что потребляют кровь. Иначе было бы другое название.

— Значит, не вампиры, а «хладные»?

— Мы холодные, — кивнув, соглашается обладатель сапфиров. Уголки его губ вздрагивают, — и по нашей воле холодными становитесь вы.

Поерзав на своем стуле, с радостью замечаю, что все еще полностью нагая. Ни у меня, ни у этого странного мужчины и мыслей не возникло об одежде. А это на руку.

— Угрожаешь? — прищурившись, зову, делая вид, что выгибаю спину случайно, потому, что затекли мышцы… а волосы откидываю не для того, чтобы улучшить обзор на грудь, а чтобы не мешали… думать. Да, именно так.

Сапфир раскусывает меня за полсекунды. Его глаза загораются чем-то большим, чем гневом.

Придаю собственному взгляду томности, для лучшего эффекта проигрывая в голове фантазии об этом мужчине. И сверху, и снизу… и даже рядом…

— Я сотру тебя в порошок одним пальцем, если захочу, — сообщает тот, откинувшись на спинку своего стула. Не скрывает того, что пальцы чуть-чуть напрягаются, а нижняя губа немного, совсем малость, опускается. От вида меня.

Развращая мысли окончательно и отпуская фантазию на волю, изящно поднимаюсь со своего места. Делаю несколько шагов вперед, навстречу рубиновому перстню на его руке, и словно бы в нерешительности останавливаюсь на полпути. С плохо передаваемым восторгом наблюдаю, что мое тело ему нравится. Что он смотрит именно на меня. И меня… хочет?

Наверное, это все по вине адского места, в котором оказалось. Сюда ссылали за грехи и пороки, сюда принято отправлять провинившихся больше одного раза и не раскаявшихся… и, само собой, ждать их будет тоже, что в земной жизни. Разве что с большим интересом.

Мне уже плевать, прыгнула я или нет, оказалась в пекле или все еще где-то на земле, возле того моста… это как-то теряется, это неважно. Значение имеет лишь настоящее. Хоть им я имею право насладиться.

— Попробуй, — неслышно призываю его, наклонив голову вправо. Волосы полноправно завладевают грудью, пряча от главного зрителя. Вызывая у него недовольство.

— Играешь с огнем, Изабелла…

Я хмыкаю.

— Не такие уж Хладные и ледяные, да?

Это становится последней каплей. Я довожу его до грани.

Вздернув голову со своим красивым волевым подбородком, моргнув в предвкушении грядущего действа сапфировыми глазами, шире приоткрыв губы, Цезарь велит мне:

— Иди сюда.

Но Цезарь ошибается, принимая меня за рабыню. Цезарь недостоин рабыни — к нему прийти должна Императрица. И неважно, что не Египта.

— Ты иди, — переиначиваю, взглянув на него из-под ресниц. Демонстративно, чтобы видел, облизываю губы. И кусаю их — помню реакцию.

Он повторяет. Почти с нетерпением, со злостью. Ждет, что игра продолжится по его правилам.

Но в чем-в чем, а в этом я его не разочарую.

— Нет.

В комнате с белыми стенами и без окон повисает удушающее молчание. По моей обнаженной коже оно проходится каскадом мурашек, а по лицу хладного завоевателя судорожным нетерпением, наспех прикрытым выдержкой.

Не успеваю и до трех сосчитать, как он поднимает руку — с перстнем — и щелкает пальцами. Синеватый туман, вроде дымки от маленького костра, на удивление быстро протягивается полукругом от него до моей спины. Обхватывает, как меховым нежным обручем. Притягивает к своему обладателю.

И, хоть сопротивляюсь, не помогает. Всего дважды моргнув, я оказываюсь на коленях мужчины. И только тогда дымок пропадает, когда обруч из него сменяется ледяными бледными руками. Но от них, на удивление, не холодно.

— Выбирай тщательнее, с кем меряешься силами, — велят мне, длинным изящным пальцем проводя по пульсирующей венке на шее. Я перевожу на него взгляд всего на секунду, планируя тут же отвести, но в самом прямом смысле погрязаю в синеве глаз. В их страшной, непонятной синеве. В их блеске.

Почему-то легенда-сказка начинает казаться правдой. Сейчас, в его руках, рядом с ним, глядя глаза в глаза… обретает плоть. Я ловлю себя на мысли, что почти верю.

— Игра стоит свеч…

Он по-дьявольски широко улыбается. Удовлетворен моим ответом.

— Несомненно. Но сначала мое предложение.

— Даже так…

Сапфировый кивает. Правая его ладонь, прежде спрятанная за моей спиной, оживает. Гладит кожу на груди, накрывает ее собой. Чуть выше сердца.

— Я исполню три твоих желания, Изабелла…

Я прерывисто выдыхаю, когда он гладит меня ощутимее. Преступный комок желания сковывает живот. Это же моя игра! Так нечестно!

— Любых желания… — мне хочется простонать, но сдерживаюсь. Вот что значит волшебные пальцы… он добирается до тех уголков в моем теле, о которых прежде знать не знала. И это еще только начало.

Мне все больше нравится пришедшая идея того прыжка. Это того стоило.

— За что?.. — предвидя условие, торопливо спрашиваю. Ничего не хочу сейчас так, как ощутить его всем телом, каждой клеточкой. И неважно, похоть это, разврат или сумасшествие. Бывает, что в дурмане страсти теряются истины и ориентиры. Вот и я хочу потеряться. Раствориться хочу — в синем тумане, которым он повелевает.

— За три капли крови, — не терзая меня ожиданием, шепчет мужчина. Наклоняет голову, запечатлевая на моей шее, как раз там, где так усиленно бьется пульс, поцелуй. Далеко не теплый… но ужаса, до боли приятный. Ударяющий тело током.

— Тебе не нужна кровь… — кое-как выудив из памяти недавно полученную информацию, я хмурюсь. Начинаю отрываться от реальности быстрее, чем хотелось. Никогда не думала, что мужчина — какой бы он ни был — может настолько глубоко проникнуть в мысли.