Збигнев Домино - Пора по домам, ребята

— Ну, ту, молодую, с седыми волосами, о которой говорят, что она вроде бы того…

— Сумасшедшую? Сейчас поглядим, что это за штучка. Знаем мы таких сумасшедших. Можно кем угодно прикинуться. И сумасшедшим тоже. Давай ее сюда!

Не помогли разъяснения Зоси, кто такая Клара и что с ней здесь, у баронессы, случилось. Старшина отправился на поиски и чуть было не столкнулся с Родаком.

— Куда так летишь?

— Ты не видел эту сумасшедшую?

— Клару?

— Не знаю, как ее там. Ну ту, которую вы во дворце поймали.

— А зачем она тебе?

— Талярский хочет ее допросить.

— Допросить? Ведь она же больная.

— Приказал, вот и ищу.

— А где поручик?

— У себя. Так ты не знаешь, где она?

— Не знаю…

Родак зашел к Талярскому, но тоже не сумел убедить его. А тут старшина привел Клару. К счастью, вместе с ней пришли Эва и Наташа. Клара дрожала, стучала зубами как в сильном ознобе. Ее огромные, горящие глаза блуждали по лицам, ничего не видя и не понимая. Она была воплощением страха. Даже Талярский сразу понял это и после нескольких попыток что-то узнать от нее махнул рукой и велел увести. Клара жила вместе с Эвой, но ее опекали все девчата. Однако уследить за ней было трудно. Она то и дело убегала. Бродила в одиночестве по парку, то, охваченная непонятным, неожиданным страхом, начинала плакать и бежала куда глаза глядят, до полного изнеможения. Сейчас она не убегала, шла медленно. Родак направился к флигелю, где жили девчата, чтобы сказать, что встретил Клару в парке. В это время его нагнал запыхавшийся Гожеля.

— Наконец-то я тебя разыскал! Талярский взбешен как тысяча чертей.

— А что случилось?

— Тревога! Грузимся на автомашины.

На бегу Гожеля рассказал, что у Черного леса, куда интендантское отделение отправилось за дровами, солдат обстреляли из пулемета. Яцыну ранили и лошадь убили.

— Тяжело ранен?

— Не знаю.

— А остальные?

— С ними все в порядке.

— Кто стрелял?

— Не знают. Подхватили ноги в руки и удрали. Войско святой Ядвиги, у них с собой даже винтовок не было.

Родак громко выругался и вскочил в отъезжавшую от дворца автомашину…

Майор Таманский был вне себя. Такое случалось с ним редко, но уж если что-то выводило его из равновесия, то тогда можно было получить такой нагоняй и услышать такое, что не дай боже! Лучше всего он ругался на своем родном языке. Итак, взбешенный майор ходил по комнате и метал громы и молнии. Капитан Затора сидел за столом и что-то записывал или делал вид, что записывает. Поручик Талярский и старший сержант Родак стояли по стойке «смирно».

— …как дети, ей-богу, как маленькие дети. Солдаты, а поехали без оружия. Я вас спрашиваю: где был командир взвода, где был командир роты? Старший сержант Родак, тебя спрашиваю.

— Разрешите доложить, товарищ майор, я думал, что такой опытный солдат, как капрал Яцына, сам понимает…

— Думал, думал! А думать здесь нечего, надо только следить за дисциплиной во взводе. Не успела война закончиться, как уже поставили винтовки в угол. Чтобы мне с сегодняшнего дня каждый, даже в отхожее место, с оружием ходил. Понятно?

— Так точно, товарищ майор! — выпалили одновременно Талярский и Родак.

— Без оружия! Войско, едрена мать. Ведь их могли перестрелять, как уток. Ковальчик, а теперь Яцына… Я не намерен терять своих солдат. Всю войну с ними прошел, и вот теперь, когда пора по домам, чтобы у меня такое творилось. А впрочем, как-то странно получается, Талярский, что весь этот бардак происходит в третьей роте.

— Во втором взводе, товарищ майор.

— Но рота-то твоя?

— Так точно, моя.

— То-то же.

— Разрешите доложить, товарищ майор, в роте будет наведен порядок. Во втором взводе тоже, — и Талярский весьма недружелюбно глянул на Родака.

— Слышал, Родак?

— Так точно, товарищ майор. Разрешите обратиться?

— Говори.

— Да не получается у меня почему-то. А может, мне этот взвод…

Майор перебил его:

— Старший сержант, не болтайте глупости. Не хочешь командовать или не получается?

— Не получается, наверное.

— Хуже было бы, если не хотел. Не умеешь — научим. А нытиков не выношу.

— Второму взводу в последнее время действительно не везло, — примирительно заметил капитан Затора, отложил карандаш и поднялся из-за стола. — Вначале Ковальчик, а теперь эта история. Думаю, виноват в этом не только Родак, мы все, наверное, немного разболтались. Война закончилась, опасность миновала, вот и дисциплину по боку, и винтовка уже не нужна. И вдруг оказывается, что и винтовка нужна, да и дисциплина тоже. Вы должны поговорить об этом с солдатами. В то же время, товарищ майор, следует признать, что второй взвод отлично проявил себя на дамбе.

Майор Таманский, у которого злость уже прошла, в сущности, был рад, что Затора разрядил обстановку, ведь он любил Родака, и ему тяжело было смотреть на расстроенного сержанта.

— Вот видишь, Родак, что значит хороший политрук. Мало того, что тебя защищает, так он еще, пользуясь случаем, всех нас политически просветил.

— И себя тоже, — пошутил Затора.

— Так или иначе — ты прав. Война закончилась, но солдат должен помнить, что он всегда солдат. А теперь вот что, товарищи: необходимо усилить посты. Талярский объявит сейчас сбор и побеседует с бойцами, как говорится, по душам. А рано утром силами, выделенными из всех подразделений, прочешем Черный лес. Посмотрим, что за сволочь выкидывает там такие номера. Этой операцией займется начальник штаба. Что с раненым, с Яцыной?

— У него раздроблено плечо. Надо отправить в госпиталь.

— Ближе всего отсюда советский госпиталь в Грудеке. За этим злополучным Черным лесом. До утра выдержит?

— Санитар сделал что мог.

— Родак!

— Слушаю, товарищ майор.

— Твой боец, ты его в госпиталь и доставишь.

— Слушаюсь!

— Талярский, дашь ему «студебеккер», пусть выезжают рано утром. Возьмешь, Родак, с собой несколько бойцов. Так, на всякий случай. И оружие не забудь. Фронтовики, елки-палки. По дороге изучи местность. Может, увидишь что-нибудь такое, что пригодится нам в хозяйстве. По возвращении — явишься ко мне, доложишь. Все. Вы свободны…

В последнюю минуту Родак вспомнил о Кларе.

— Товарищ майор…

— Что еще?

— Есть здесь больная девушка, ну та, с седыми волосами. Раз мы едем в госпиталь, может быть, забрать ее с собой? Может, ей там помогут?

— Ну, что ж, забирай. Только госпиталь этот военный, полевой, неизвестно, есть ли у них там специалисты. Впрочем, пусть сами об этом беспокоятся, ведь они же врачи, может, что-нибудь и придумают. А вообще, вот что, Затора, мы должны решить, что делать с этими дамами. А то, чувствует мое сердце, как бы не пришлось справлять скоро свадьбы.

— Это было бы не так уж плохо. Война, товарищ командир, закончилась, а кровь — не вода.