Лиз Тренау - В любви и на войне [litres]

Только теперь она начала понимать, что ее нетерпение и жгучая потребность приехать сюда, как только официально были сняты ограничения на перемещение, скорее связаны с ее внутренним стремлением найти покой в собственной душе, а не с чувством долга по отношению к мужу или погибшему сыну.

Жизнь в Германии была убогой и беспросветной. Мартой двигала вера в то, что, когда она увидит могилу сына, это принесет покой ее измученному сердцу и позволит строить планы на собственное будущее и будущее Отто.

Тем не менее, каким бы трудным ни было это путешествие, она все же не жалела, что приехала. Хоть им и пришлось сносить унижения, подозрительность и даже противостоять угрозе их жизни, но при этом, напомнила она себе, тут к ним с огромной добротой отнеслись люди из тех стран, которые она была научена ненавидеть. Армейский капеллан и девушка из Англии, даже американка, которая сначала казалась такой враждебной, по собственной воле проявляли свое сострадание, утешали их с Отто, давали пищу и деньги.

Дома все было по-другому. В Берлине все друг друга боялись, по улицам разгуливали банды жестоких головорезов. Лишения и невзгоды сделали их черствыми к чужим бедам.

Она взглянула на Отто, сидящего на стуле у открытого окна. Он читал книгу, болтая ногами, будто ничего плохого не случилось. На его щеках кое-где были шрамы от заживших прыщей, подбородок покрывал мягкий пушок. Он показал себя очень зрелым сегодня днем, сохранял спокойствие, пытался утешить Марту, когда она, сломавшись, разрыдалась прямо на той пустынной улице. Она молилась, чтобы его не сильно травмировал вид униженной, беспомощной матери.

Ее сердце разрывалось от любви и страха за него. Совсем скоро ее мальчик станет взрослым, захочет покинуть родной дом и найти свою дорогу в жизни. Слава богу, война закончилась, ему не нужно будет идти на фронт, как старшему брату.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Может, это владелец гостиницы снова принес плохие вести? Или, что еще хуже, полиция пришла арестовать и депортировать их? Отто поднял голову и побледнел. В сумраке комнаты его глаза казались огромными, как блюдца. Он почувствовал ее страх. Марта приложила палец к губам.

Снова постучали, на этот раз громче.

– Миссис Вебер! – раздался женский голос.

Марта надела туфли и пригладила волосы. Потом подошла к двери и осторожно приоткрыла ее, глянув в щелку.

Это была та англичанка, Руби.

– Могу я зайти на минутку? – спросила она.

Марта заколебалась, потом подняла вверх палец, жестом попросив девушку подождать минутку. Даже теперь, после того как Марта убедилась в доброте этой англичанки, женщине по-прежнему трудно было заставить себя доверять постороннему человеку.

– Быстрее, Отто. Убери книгу, приведи в порядок одежду.

Она поправила одеяло на кровати, подвинула валик на место, бросила туфли и одежду в шкаф и только после этого вернулась к двери. Она впустила Руби и снова заперла дверь. В комнатке был только один стул, и она не могла предложить незнакомке присесть на кровать, поэтому они все трое остались стоять – слишком близко друг к другу на небольшом свободном пятачке между кроватью и дверью.

Руби медленно заговорила по-английски, осторожно подбирая слова:

– Думаю, я нашла человека, который отвезет вас в Лангемарк.

– Лангемарк?

– Да, – кивнула англичанка, – чтобы вы нашли могилу племянника.

– Хвала небесам! – Марта развела руки в стороны, ладонями вверх.

– Вы знаете мистера Смита? Фредди?

Марта покачала головой.

– Англичанин. В баре внизу. – Руби жестом показала, как поднимает к губам воображаемую кружку пива.

Теперь Марте стало ясно, что Руби имеет в виду того довольно растрепанного англичанина, который, казалось, навечно поселился в баре отеля. Светлые ресницы придавали ему довольно плутоватый вид. Отто, помнится, тотчас почувствовал к этому парню необъяснимую неприязнь. Марта вопросительно указала на свою левую руку, намекая, что у Фредди ее нет.

– Да-да, это именно он. Он попытается найти машину или что-то в этом роде. – Руби снова жестом показала, что крутит воображаемый руль.

Марта не поняла, как он сможет управлять автомобилем одной рукой при его увечье. Но была и другая проблема. Она открыла ладонь и потерла палец о палец. «Сколько это будет стоить?»

– Не беспокойтесь. Не думаю, что Фредди нужны деньги. Возможно, только на топливо.

Марта покачала головой, не понимая.

– Для машины, – снова попыталась объяснить Руби. – Бензин.

На немецком это слово звучало так же. Слава богу, это действительно может произойти. Марта улыбнулась, протянув руку. Они обменялись коротким напряженным рукопожатием – и в этот момент их взгляды встретились. Светло-карие глаза англичанки таили в себе глубокую печаль, которую Марта заметила еще в их первую встречу. Конечно, как и все они, девушка наверняка приехала сюда потому, что потеряла кого-то близкого. Мужа, брата, отца или любимого?

Чувствуя тепло другой женщины, Марта отчаянно хотела расспросить ее, выразить сочувствие, утешить в ее горе. Она ощутила всплеск того сильного материнского желания отдать все что угодно, лишь бы унять боль своего ребенка.

Руби улыбнулась в ответ, и печаль улетучилась в тот же миг – в миг взаимной дружбы и понимания, которые словно смыли все языковые барьеры и межнациональную вражду. «Она из тех, кто выжил, – подумала Марта. – Она найдет свое счастье в будущем, как и мы все. Мы переживем это и найдем свое счастье, если не будем забывать проявлять человеколюбие».

– Хорошо, тогда до завтра, – сказала Руби спустя мгновение.

Марта снова поблагодарила ее, попрощалась, закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, прикрыла глаза. Голова кружилась от облегчения.

– Мам, что это все значит? – прошептал Отто.

– Она поможет нам добраться до Лангемарка.

– На могилу Генриха?

– На могилу Генриха. Наконец-то.

– Как? Кто нас отвезет?

– Какая разница, Отто? По крайней мере, мы туда доберемся.

– Я слышал, как она упомянула какого-то Фредди. Тот англичанин из бара с жуткими глазами?

– Не говори ерунды! При чем тут его глаза? Я уверена – то, что она организует, будет абсолютно безопасным.

– Только не с ним, ведь он ведет машину одной рукой.

– Ради бога, Отто, давай просто подождем и посмотрим, – сорвалась она. – Мы едем. Наконец-то. Это самое главное.

Она тяжело села на кровать, пытаясь собраться с мыслями. Через несколько минут к ней подошел Отто и, сев рядом, положил голову ей на плечо. Интимность этого побуждения застала ее врасплох: он всегда упорно избегал любого физического контакта с матерью! Она притянула его к себе:

– Что случилось, мой милый?