Ведат Кокона - По волнам жизни

— Какое-то время, на протяжении четверти века, мы пытались обеспечить своими средствами управление этой страной {142} 142 Какое-то время, на протяжении четверти века, мы пытались обеспечить своими средствами управление этой страной… — Речь идет о периоде с момента провозглашения независимости Албании в 1912 г. и до оккупации страны фашистской Италией в 1939 г. . Но наши члены правительства довели страну до того, что у цивилизованного мира сложилось впечатление, будто она не способна к самоуправлению…

Раздавшийся, словно гром, голос потряс весь зал:

— Долой обанкротившихся членов правительства!

Депутаты с удивительными для своего возраста порывом и энергией затопали ногами и закричали:

— До-о-лой!

Этот топот поднял кверху столько пыли, что многие раскашлялись. Депутаты были похожи на астматических лошадей, которые фыркали, пылили и копытили на поле битвы, где решалась судьба кавалерии.

— Но чему единственному научились мы за все это время? — продолжал Джафэр-бей чуть охрипшим и как бы уставшим голосом. — Научились только ввергать страну в хаос, обрекая народ на еще большие бедствия, этот наш народ…

Здесь его слова заглушили возгласы депутатов:

— Да здравствует албанский народ!

Джафэр-бей продолжал:

— …этот наш народ, который дошел до такого состояния, что у него не было хлеба, соли, керосина, предметов первой необходимости — предметов, без которых нельзя осмыслить подлинное значение слова «независимость». Наши члены правительства, сбежавшие и оставившие свою страну…

Продолжительные крики:

— Они не заслуживали народного хлеба! Не снести им головы!

— …не думали о прогрессе нации, они думали лишь о том, как бы прикарманить — причем в открытую, публично — общественные деньги.

Нури-бей, размышлявший о чем-то другом, озадачился: «При чем тут публичные девки?»

— …однако дуче…

Опять раздались крики: «Дуче, дуче, дуче!»

— …следил своим дальновидным оком и увидел, что, несмотря на жертвы, которые он приносил ради нас — («Какой отвратительный этот албанский язык», — подумал в этот момент Нури-бей), — наш народ шел к пропасти; он услышал голос нашего народа и дал приказ итальянской армии выступить и спасти Албанию…

Нури-бей зевнул и поспешно прикрыл рукой разверзшийся рот.

— Албанскому народу, — продолжал Джафэр-бей, — со всей его небольшой армией и жандармерией уже давно не терпелось встретить с распростертыми объятиями армию дуче, поэтому, не считая некоторых разбойников, никто не оказал сопротивления…

Джафэр-бей вынул платок и вытер вспотевший лоб.

— Нет ни одного албанца, который возжелал бы пролития хоть капли братской итальянской крови. Ведь армия, которая пришла к нам, когда-то проливала свою кровь ради Албании, во имя этой армии проливали свою кровь и албанцы. Италия хорошо знает нас, и мы хорошо знаем ее: во многих городах Италии есть улицы, названные именем Скандербега. Мы выражаем надежду, что благополучие и прогресс нашей нации наконец восторжествуют, поскольку великий дуче, превзошедший величием Ганнибала и Цезаря, умеющий побеждать и созидать, человек слова и дела, не позволит, чтобы исчезла наша маленькая, но древняя нация.

Депутаты закричали:

— Да здравствует албанская нация!

Джафэр-бей легонько откашлялся, поправил овальные очки, сползшие на могучий нос, и продолжал:

— Чего мы ждем от дуче? Мы ждем национальной свободы, свободы албанскому языку, мира и справедливости. Создавшаяся обстановка вынудила нас собраться сегодня по-братски и обдумать судьбу нации и способ правления, а потом мы представим дуче наше решение и обратимся к нему с призывом поддержать нас в следующих пунктах, которые мы обсудим сегодня: первое — низложение короля Зогу и его режима; второе — отмена конституции старого режима; третье — свержение прежнего правительства и формирование нового во главе с господином Шефкет-беем Верляци, которому для этой цели предоставляется соответствующий мандат.

Аплодисменты. Возгласы:

— Принимается, принимается!

— Поскольку Албания остается суверенным государством (в это не верил и сам Джафэр-бей, но так надлежало сказать), нам следует избрать короля. Наилучшим и достойнейшим для нас решением будет предложить корону Албании Его императорскому Величеству королю Виктору Эммануилу III и его королевским наследникам.

Один из наиболее усердных депутатов возопил так, что задрожал весь зал:

— Да здравствует король-император Виктор Эммануил III!

Когда смолкли аплодисменты, Джафэр-бей, выпив стакан воды, чтобы смочить пересохшее горло, продолжал:

— А сейчас я зачитаю протокол этого торжественного собрания, который призываю вас одобрить с энтузиазмом.

Бешеный взрыв аплодисментов и оваций увенчал чтение протокола, принятого единогласно. Потом со взволнованным видом поднялся со своего места депутат от Влёры Нури-бей Влёра; он взошел на трибуну, достал из кармана текст выступления, оттянул пальцем жавший накрахмаленный воротничок, слегка откашлялся и начал:

— Господа делегаты и братья-албанцы! Некоторые эвениман [72] От франц. événement — событие. и события последнего времени явились причиной нашего собрания в эту минуту. Почему они вызвали это? Потому что в последнее время в нашей стране господствовала олигархия в самой тиранической форме, — подчеркнув предпоследнее слово, Нури-бей обвел суровым взглядом зал парламента. — Ее представителям албанский народ с полным доверием вручил правительственную власть. Они же вместо того, чтобы служить нашей стране и нации, без всякого труда таскали рыбку из мутного пруда — («Дурак, — подумал Джафэр-бей, — ведь говорил ему выбросить эту отсебятину, так нет же — не послушался меня»; между тем Нури-бей, которому нравился такой красивый оборот, почувствовал в этом месте особое удовлетворение) — и не думали ни о чем другом, как о своей личной выгоде. Чем закончилась эта ситуасьон? — спросил Нури-бей, оторвав глаза от текста и обведя взглядом весь зал. — Закончилась тем, что Албания познала страшную нищету, опустошение, катастрофу, ее завершением была утрата нашего государства.

Нури-бей возвысил голос в конце фразы, чтобы дать знак собранию разразиться аплодисментами, однако, к его удивлению, никто не захлопал. «Не заснули ли они?» — подумал Нури-бей и встревожился — а вдруг его речь не будет иметь успеха. Чтобы вывести депутатов из состояния оцепенения и дремоты, в которое они впали, Нури-бей стал читать громче:

— Как вам хорошо известно, уважаемые господа, албанский народ имеет вековые, очень древние традиции. Он пережил много иностранных инвазион, но, несмотря на это, сохранил высокую добродетель. — Нури-бей поднял вверх указательный палец. — Язык, национальность и свои обычаи он не забыл и гордится этим.