Ведат Кокона - По волнам жизни

В этот момент один из депутатов сильно чихнул; сидевшие рядом стали перешептываться, и эффект, на который рассчитывал Нури-бей, не получился. Нури-бей бросил беглый взгляд в сторону чихнувшего, как бы осуждая его за нарушение тишины, и продолжил:

— Наш народ, несмотря на всю свою бедность, платил налоги, и с помощью, оказываемой дуче фашизма, ему удавалось это, однако эти деньги не использовались по назначению, их съели те, о ком я говорил. Они их съели, страна шла к катастрофе. Кто бы мог положить этому конец, спасти нашу страну? Нужна была сила, нужна была личность. Кто эта личность? — Нури-бей перешел на крик, чтобы вывести депутатов из летаргии. — Кто эта личность? — вновь спросил он, дабы предупредить депутатов о приближении момента, когда должна разразиться буря аплодисментов. — Эта личность — дуче фашизма, вечный друг Албании!

Взрыв аплодисментов и истерические крики: дуче, дуче!

Нури-бей отпил глоток воды из стоявшего перед ним стакана и затем взял приступом другую часть своего выступления. Он сказал, что на некоторых нескончаемых и обреченных на провал переговорах велся некий «торг» (Нури-бей очень гордился собой, когда ему на ум пришло это слово, и сразу вставил его в текст). Чтобы не допустить завершения этого «торга», дуче фашизма был вынужден направить прославленные и глорьез [73] От франц. glorieuse — прославленный, знаменитый. армии фашистской Италии.

— Эта армия не совершила инвазион в Албанию, как говорят и пытаются представить некоторые. Эта армия пришла не с инвазион, а как союзник, как друг, чтобы дать Албании справедливость, мир и свободу в фашистском духе! (Аплодисменты.) Поэтому эту армию мы, за исключением некоторых, встретили как друга. Хотя и были сделаны некоторые бесполезные выстрелы, можно сказать, что мы не только не сопротивлялись, но и встретили ее с распростертыми объятиями и с радостью, засыпая цветами! Поэтому мы совершенно уверены в том, что дуче и итальянский народ, не жалевшие для нас до сих пор ни моральной, ни материальной помощи, не пожалеют ее и впредь и помогут нам в развитии и прогрессе нашего народа!

Депутаты ожидали, что на этом месте Нури-бей закруглится, и готовились разразиться громом аплодисментов, однако Нури-бей оставил речь подвешенной в воздухе, и оваций не последовало, как порой случается с очень низкой черной тучей, которая тихо проходит мимо.

«Идиот, — подумал Джафэр-бей, — не поставил точку!»

— Мы имеем желание, — продолжал Нури-бей, — чтобы язык, обычаи и существование нашей нации были гарантированы. Я уверен, что положение нации укрепится. Наша страна будет развиваться, продвигаться вперед и процветать. С этой уверенностью и с радостью я поддерживаю предложение о том, чтобы трон Албании, находившийся в руках олигархии, которая бежала и оставила нас — (Несколько голосов: «Туда ей и дорога!»), — поскольку бывший король лишился своих прав не только добровольно, но и конституционно, был предложен и передан Его Величеству королю Италии и императору Эфиопии Виктору Эммануилу III. Уверен, как одобряю это я, так же безусловно одобряете это и вы.

Грянули бурные аплодисменты:

— Одобряется! Да здравствует король-император!

Аплодисменты еще продолжались, когда Нури-бей сел на свое место и вынул платок, чтобы вытереть вспотевшие лоб и шею. Наконец-то с плеч долой и эта докучная работа!

После него слово взял имзот Виссарион Джувани {143} 143 …имзот Виссарион Джувани. — «Имзот» — калька с итал. «монсеньор». Виссарион Джувани — архиепископ, глава православной церкви в Албании тех лет. , который сказал, что члены бывшего правительства за зло, причиненное стране, не должны считаться албанцами.

Потом взобрался на трибуну Шефкет-бей Верляци, будто сошедший в этот миг с одной из тех гравюр, которые некогда украшали путеводители Османской империи. Шефкет-бей поблагодарил депутатов за избрание его председателем Совета министров и подчеркнул значение дня созыва Учредительного собрания как начала новой, свободной жизни и развития Албании в различных областях — в образовании, национальной экономике и вообще в деле благосостояния албанского народа. В заключение он сказал:

— Руководимый мною кабинет формируется в следующем составе: обязанности премьер-министра и заместителей — министра иностранных дел и министра внутренних дел — возлагаются на меня!

Все депутаты, хотя и были крайне утомлены, усердно зааплодировали. Нури-бей слушал с волнением, поскольку в последнюю минуту Шефкет-бей мог внести кое-какие изменения в список своего кабинета. Но когда он услышал, как премьер-министр произносит его имя, вверяя ему портфель министра финансов, большая радость, как теплая волна, охватила все его изнемогавшее от волнения тело. Он почувствовал такое удовлетворение, какое испытывал лишь во время игры в покер, когда к нему приходили хорошие карты.

Состав правительства одобрили единогласно и при больших овациях. Был также сразу одобрен состав делегации, которой надлежало выразить чувства признательности графу Чиано в итальянской дипломатической миссии, куда кортежем поедут все депутаты.

Перед своим закрытием собрание, по предложению Джафэр-бея, решило направить телеграмму Его Величеству королю Италии, императору Эфиопии с просьбой принять корону албанского королевства, а также другую телеграмму — премьер-министру Италии господину Муссолини с выражением глубокой признательности албанского народа за спасительное вмешательство в дела Албании.

Заседание Учредительного собрания завершилось под продолжительные и неистовые овации в честь Его Величества короля-императора, спасителя дуче, а также фашистской Италии и фашистской Албании.

Госпожа Эльма, одетая в самое красивое бальное платье, которое она купила этой зимой в одном из известных модных магазинов Рима, со сверкающим бриллиантовым цветком на груди, с ожерельем из дорогих и крупных, как лесной орех, жемчужин на полной шее, с парой бриллиантовых сережек, сверкавших при малейшем движении головы, стояла перед большим туалетным зеркалом, держа в руке маленькое овальное зеркальце, и смотрела, как лежат сзади золотистые волосы.

У нее не было причин для беспокойства: сегодня в полдень она наведалась к парикмахеру, и тот применил все свое мастерство и искусство, чтобы безукоризненно уложить эти золотые локоны, которым, по его словам, завидовали все женщины столицы. Всякий раз, когда парикмахер делал прическу госпоже Эльме, он так легко касался ее локонов, что Эльме чудилось, будто они трепетали под лаской проворных и пахнущих духами пальцев.

Как струи реки, были красивы эти волосы, вызывавшие зависть у всех дочерей Евы! Эльма всякий раз торжествовала, замечая, как глаза всех дам сразу устремлялись в ее сторону, когда она входила в бальный зал. Она знала цену своей красоте, а на балах старалась выглядеть еще красивее, ослеплять всех мужчин и женщин прелестью лица и грациозностью стана, изяществом туалета и украшений.