Денис Коваленко - Радуга в аду

— Людочка, — позвала какая-то женщина.

Людочка вздрогнула, обернулась, и Андрей обернулся. На дорожке, возле сугроба, стояла маленькая девочка.

— Людочка, — ласково говорила и шла к ней женщина, — вот, смотри. — Она протянула дочери коробку гуашевых красок, кисточку. — Смотри, сейчас мы будем рисовать. — Девочка деловито взяла кисточку. — Вот, — мама открывала одну за другой баночки с красками, комментировала: — Вот сейчас мы возьмем Красную краску. Оранжевую краску. Желтую. Зеленую. Голубую. Синюю, и Фиолетовую. Помнишь, как в садике вас учили: Каждый Охотник Желает Знать Где Сидит Фазан. И нарисуем с тобой радугу. Вот умница, — нахваливала она девочку, макавшую кисточку в баночки с краской и старательно выводившей на снегу ровные дуги, всякий раз проговаривая, растягивая во всю длину дуги: Ка-а — жды-ы-ы — й-й, О-о-о — хо-о — тни-и-и — к, Же-е — ла-а-а — е-е — т, З-на-а-а-а-а — ть, Г-де-е-е-е, Си-и-и — ди-и-и — т, Фа-а-а — за-а — н. — последнее девочка произнесла с особенным удовлетворением — фиолетовая дуга получилась на славу ровненькой и аккуратной.

— Смотри, какая красивая радуга у нас получилась, — все хвалила мама. — И солнышко давай нарисуем… — Мама сама вырисовывала желтое солнышко с лучиками, девочка рядышком рисовала девочку-принцессу.

Людочка не выдержала.

— Прости меня, Андрюша, — зашептала еле сдерживаясь. — Прости, но не могу я так больше. Хочется хоть немножечко радости, хоть краешек радуги увидеть в этом… аду. — Она поднялась. — Прости меня, родной. — И, не оборачиваясь, скоро зашагала прочь из двора, только бы подальше от этой девочки, от этих красок, больно было от них…

Она исчезла за домами; поднялся и Андрей. И ему было больно, по-другому, по-своему, но больно — и эта девочка, и эта радуга. Ведь есть же нормальные семьи, есть. Радугу вот на снегу рисуют, живут… как все; хорошо… Угораздило же его… Но ничего, все уже позади. — И хорошо, — произнес он негромко, возвращаясь в свой подъезд. — Кофе, и на работу, — подбадривал он себя. — Кофе, и на работу, — повторял, отсчитывая ступени. — Кофе, и на работу, — уже твердо, собрано. И дверь квартиры плотно закрылась за ним; и два оборота ключа.