Дженис Эрлбаум - Сохрани мой секрет

– Нет, этого нельзя допустить, – говорит она сквозь сжатые зубы и тоже начинает нервно качать ногой под столом. – Этого не будет.

Я очень хочу, чтобы мама поскорее купила билет на самолет.

Мы слышим, что папино пение становится громче. Он спускается по лестнице и входит на кухню. На его голове ухарски сдвинутая набок новая шляпа.

– Эта шляпа называется трилби, – сообщает он. – Это не федора. Видите, у нее наверху более глубокая ложбинка? – Он выходит в коридор и любуется своим отражением в зеркале.

– Идиотская шляпа, – бормочет Мэйби и уходит в свою комнату за вещами.

Агнес ставит свои тарелку и чашку в посудомойку и выходит в коридор одеваться.

– Мне нравится, – говорит она.

– Спасибо, – произносит папа.

Он хмурится своему отражению, изображая крутого парня, потом поднимает одну бровь. Приближает лицо к зеркалу, чтобы внимательнее рассмотреть свою бороду. Проводит по ней ладонью, словно задумавшись, идет ли она ему. Если новый имидж заставит папу сбрить бороду, это будет стоить всех проблем, которые мне доставила Софи. Небольшая поправочка: проблемы с Софи еще не закончились.

Наконец папа отрывается от зеркала и вместе с Агнес идет к выходу.

– Пока, Мэйби-бейби! – кричит он из коридора. – Пока, заяц!

Я так рада тому, что Иззи не услышала, как он меня называет!

Буквально через минуту после их отъезда появляется Иззи, укрытая одеялом, как плащом, словно она Красная Шапочка из мультика. Я не представляю, как она добегает от своего дома до моего в этих туфельках, придерживая на себе одеяло. Когда местная детвора вырастет, то, наверное, будет рассказывать молодому поколению сагу о том, как давным-давно в наших краях на рассвете бегало синебордовое привидение.

– Привет, – говорит запыхавшаяся Иззи, когда я открываю ей дверь. – Признательна за твою помощь.

Она поднимается со мной на второй этаж и только там снимает с себя одеяло. Сегодня на ней блузка еще более шокирующего розового цвета, чем вчерашняя, и юбка – желтая, как яичный желток, с узорами в виде тюльпанов. Я не хочу смотреть на нее, чтобы не травмировать свою психику, но как завороженная не в состоянии отвести глаз от ее наряда.

– Я знаю, – говорит Иззи, увидев выражение ужаса на моем лице.

– Мне тебя очень жаль.

Она глубоко вздыхает и берет свои джинсы и толстовку.

– Ты не представляешь, как мне самой себя жаль, – отвечает она.

Я отворачиваюсь, чтобы она могла переодеться. Стараюсь взглянуть на свою вещи глазами Иззи и со стыдом вижу, какая грустная и стандартная у меня комната. Книги на полках расставлены в алфавитном порядке по фамилии автора, обувь аккуратно стоит в ряд.

– Ты тут в «Дисней Уорлд», – раздается голос Иззи. Она смотрит на пробковую доску на стене, на которой, кроме прочих, висит фотография, сделанная в «Дисней Уорлд». На этом фото изображены Мэйби, Агнес и я. Мы стоим перед замком в идиотских шляпах. Я кляну себя за то, что забыла снять свои детские фотографии. – Вау, – говорит она, рассматривая фотки. – Совсем на себя не похожа.

Я искренне надеюсь, что не покраснела.

– Да. Мне здесь восемь лет. И я в шляпе принцессы. – Я делаю шаг к двери, но Иззи продолжает рассматривать фотографии.

– Надо же. На этой фотке ты выглядишь счастливой, – говорит она, глядя на снимок всей нашей семьи, сделанный во дворе перед домом бабушки Джун. Все мы на фото широко улыбаемся. Надо как можно быстрее убрать эти фотографии. – Сейчас ты так не улыбаешься. Ты всегда очень серьезная и сосредоточенная.

Серьезная ? Даже и не знаю, хорошо это или плохо.

Иззи объясняет, что именно она имеет в виду:

– Ты всегда очень собранная. Не очень общительная. Ты не тусишь с народом. Тебе бы стоило побольше тусить с людьми.

Честное слово, я бы очень хотела тусить с людьми. Ей легко говорить, Иззи популярная и не прикладывает к этому никаких усилий. Словно, если я решу больше тусить, так и произойдет.

– Люди не зовут меня с ними тусоваться, – говорю я.

Она наконец отлипает от пробковой доски с фотографиями и начинает упаковывать свои вещи.

– Потому что тебя боятся.

У меня от такого ответа глаза чуть не вылезают из орбит. Она, наверное, надо мной шутит. Единственное, что во мне может испугать, – это мой запах изо рта по утрам.

– Меня боятся?

– Ну да, – отвечает она, делая ударение на слове «да». – Тебя это удивляет? Ты же все обо всех знаешь. И можешь в любой момент раскрыть все секреты.

Я морщусь от мысли, что подобное может произойти. Если я буду раскрывать секреты, то у людей начнутся проблемы, и все меня люто возненавидят.

– Я не собираюсь этого делать.

– И тебе в голову приходят мысли, до которых никто другой не может додуматься, – продолжает она. – Это тоже людей отпугивает. Например, ты предложила мне купить в секонде одежду, в которой я буду красоваться перед бабушкой. Это просто суперидея. Как ты до нее додумалась?

Если честно, то я даже и не знаю как. Я уже давно фиксер, поэтому идеи появляются у меня почти автоматически. Ко мне приходит человек со своей проблемой, я концентрируюсь, думаю и через несколько минут нахожу решение. Меня саму это тоже иногда пугает.

Я пожимаю плечами:

– Не знаю. Слушай, нам уже пора…

По пути к остановке автобуса Иззи меняет тему. Она начинает с энтузиазмом рассказывать о видео под названием «Смертельная война», «Кровавое убийство», «Насильственное нападение» или что-то в этом роде.

– А когда на чела наезжает танк, это выглядит, как будто из тюбика выдавливают пасту: у чела изо рта начинают лезть кишки…

Она продолжает рассказывать мне об этом адски мрачном видео до самой остановки, потом залезает в автобус и, проходя по проходу, раздает направо и налево тумаки своим приятелям «козлам». Наконец Иззи садится рядом с Джексоном, приподнимает ягодицу и оглушительно громко пукает.

– Аромат «Козлы в пути!» – орет она, и все сидящие рядом закрывают носы, чтобы не чувствовать жуткую вонь.

Видимо, вот так надо себя вести, чтобы стать популярной.

Этот школьный день длится бесконечно. Он просто не кончается. Вы знаете, что один год жизни собаки равен семи годам жизни человека? Так вот, каждый час этого дня равен семи человеческим годам. К четвертому уроку кажется, что мне уже глубоко за тридцать.

Все утро у меня не было сил даже взглянуть на Гарри. А вот Мэдисон от меня просто глаз не отрывала. Один раз когда она увидела, что я на нее смотрю, то провела указательным пальцем по горлу. Уверена, что при этом она нарушила правила антибуллинговой политики, проводимой в нашей школе.

Во время обеда я пряталась в классе, который оказался незапертым. Я не хотела никого видеть и даже выключила свет. Мне надо было побыть одной. В течение дня каждый раз, когда я видела Реббу-Бекки Льюис или кого-то, кто двигался в мою сторону, желая попросить об одолжении, я приседала, чтобы спрятаться в толпе. Когда я заметила, что ко мне во время перемены идет Тэй с извиняющимся выражением лица, я дала задний ход и снова вернулась в женский туалет, из которого несколько секунд назад вышла.