Дженис Эрлбаум - Сохрани мой секрет

6. Что в этом плохого?

7. Никто не пострадал. Все в полном порядке.

8. Почему из мухи делают слона?

9. Да, папа, я понимаю пространную лекцию, которую я только что от тебя услышала, понимаю, что существуют правила, законы и социальные связи между гражданами. В будущем я буду внимательнее просчитывать результаты своих поступков и воздержусь от нарушения глупых, несуществующих школьных правил, о наличии которых я даже не подозревала, потому что …

10. Я не сделала ничего плохого!

Так что все должно пройти нормально.

Я прохожу мимо Мэдисон и ее подруг. Странно, но Мэдисон выглядит нервной и взволнованной. Я не заметила на ее лице победной улыбки, хотя она знает, что меня вот уже второй день подряд вызывают в кабинет Шеллестеде и на этот раз я целую неделю не буду иметь права выходить из дома никуда, кроме как в школу. Мэдисон победила, я проиграла. Можно было бы предположить, что она должна быть этому очень рада.

Потом я вспоминаю слова Иззи, что одноклассники меня боятся. Может быть, именно поэтому Мэдисон не радуется. Она понимает, что было довольно глупо на меня стучать. Я больше не фиксер и могу позволить себе раскрывать секреты своих бывших клиентов. Я уже не гарантирую людям, что ничего не знаю, ничего не помню и стираю все «файлы». Я могу подойти к подружкам Мэдисон и рассказать им захватывающую историю Джеймса, ее мертвого бойфренда из Канады.

Я понимаю, что до отправления автобуса у меня еще есть пара минут. Я меняю курс и иду в сторону Мэдисон и ее подружек. На моем лице победная ухмылка.

У Мэдисон две подружки: Вайолет и Ванесса. Обе стоят ко мне спиной и не видят, что я к ним подхожу.

– Да мы все время знали, что ты его выдумала, – говорит Вайолет.

Ванесса громко смеется:

– Послушай, ну неужели ты считаешь, что мы такие тупые и поверили в эту историю?

Они с Вайолет качают головами.

– Тебе бы надо обратиться за помощью к специалистам, – озабоченным тоном произносит Вайолет. – Это уже не смешно. У тебя серьезные проблемы с головой.

– Начни принимать какие-нибудь лекарства, что ли, – говорит Ванесса.

Мэдисон смотрит вниз, словно ничего не хочет слышать. Она полностью закрылась. Такое чувство, что ей не впервой так закрываться от слов подруг. Раньше я практически не обращала внимания на эту троицу, но сейчас, задумавшись об отношении Мэдисон с подругами, я понимаю, что те о нее ноги вытирают. Я вспоминаю, как раньше часто видела, что во время обеда Мэдисон сидит одна, а потом на следующий день снова вместе с подругами. «Лучше вообще жить без друзей, чем иметь в подругах Ванессу и Вайолет», – думаю я. Теперь понятно, почему Мэдисон захотелось жить в выдуманном мире.

Раньше у меня не было вообще никакого мнения о Ванессе и Вайолет, но отныне и навсегда я буду их всей душой ненавидеть. Я шла к Мэдисон, чтобы сделать ей плохо, но эти ее так называемые подруги меня намного опередили. Совершенно неожиданно мне становится жалко Мэдисон. Представляете? Ту самую Мэдисон, которая меня заложила. К ней очень плохо относятся, и она этого отношения не заслужила.

Я разворачиваюсь и отхожу от Мэдисон и ее «подруг». И тут меня замечает Софи.

– Привет, Рада!

Она становится прямо передо мной и целует воздух около моих щек. Со стороны вроде кажется, что она в отличном настроении и все у нее хорошо, но если внимательней присмотреться, то видно, что вены на висках вздулись и она крепко сцепила зубы.

– Ну-у-у, как там у тебя? – воркует она нежнейшим тоном.

– Что. Тебе. Надо?

От моего враждебного тона ее глаза удивленно расширяются. Не изменяя выражения лица, она переходит на шепот:

– Рада, я не знаю, что мне делать. Они хотят, чтобы я завтра принесла деньги.

Если бы у меня были силы улыбаться, я бы сейчас улыбалась.

– Я в курсе. Слышала, как Рич вчера утром об этом говорил. А до этого я еще кое-что слышала: ты всем рассказывала, какая я жалкая лузерша.

Глаза у Софи становятся еще больше. Она делает нетвердый шаг назад и прижимает обе ладони ко рту.

– О боже… – Ее голос дрожит. – Нет, Рада, это было… Прости. Я сказала это потому… Я не хотела, чтобы они знали…

– Вот как! – прерываю я ее. – Заявление, что я умоляла тебя принять меня в состав комитета, было очень эффектным. Сочная деталь.

Если Софи еще немного побледнеет, то станет совсем прозрачной.

– Честное слово, я говорила это не всерьез. Я так не считаю, клянусь тебе. Я просто пыталась скрыть….

– Скрыть от них настоящую причину, почему ты со мной общаешься? Да, я знаю. Ведь люди заговаривают со мной только тогда, когда им что-то нужно. Кажется, это Ханна сказала. А может, и Дезире…

– Все это неправда. – В глазах Софи слезы.

Интересно, смотрят ли на нас сейчас? Я удивляюсь этой мысли, потому что мне совершенно все равно, смотрит ли на нас кто-нибудь или нет. Все, о чем сейчас говорит Софи, уже не моя головная боль.

– Рада, ты мне действительно очень нравишься, клянусь тебе. Пожалуйста, помоги. Я тебя умоляю.

Нет, все, хватит. Я уже один раз тебе поверила, когда мы разговаривали в ресурсном классе. Я больше тебе не верю. Тебе нужна помощь? Всем нам нужна помощь. У меня сейчас своих проблем по горло как дома, так и в школе, и мне никто не помогает.

– Мне очень жаль.

На самом деле «мне совсем не жаль». Я отхожу от нее.

– У меня есть свои проблемы.

Я сижу в гостиной и второй раз за день выслушиваю лекцию о том, как надо себя вести.

Папа составил свой собственный список пунктов, которые уже успел неоднократно мне озвучить.

1. Нельзя нарушать правила!

2. Правила – это святое!

3. Ты думаешь, что ты или я можем нарушить правило без каких-либо для себя последствий?

4. Ты считаешь, что ты выше правил?

5. Тебя два раза предупреждали, чтобы ты этого не делала, а ты взяла и сделала в третий раз!

6. Никто теперь не будет верить тебе в том, что ты будешь следовать правилам!

7. Какое правило ты нарушила? «Не делай ничего, что запрещает мисс Шеллестеде»!

8. ПОТОМУ ЧТО ОНА ЗАПРЕЩАЕТ ЭТО ДЕЛАТЬ.

9. О'кей, ты права: в нацистской Германии люди не думая подчинялись приказам, и это было неправильно. Но мы не в нацистской Германии! Ты в седьмом классе. Тебя попросили не реагировать на проблемы других людей, а также не смотреть в бумажку, которую ты держишь в руке!

10. Зачем я все это повторяю?

Папа распинался по пятому пункту, когда Бакстер привез Агнес и быстро и незаметно ушел. Агнес пошла вниз в свою лабораторию или сделала вид, что пошла, а на самом деле осталась подслушивать на кухне. И вот папа наконец дошел до десятого пункта: «Зачем?»

– А что такого интересного… – пытается он подыскать правильное слово, – в твоей работе наемного лжеца?