Игорь Савельев - Ложь Гамлета

Вернувшись из жиж на асфальт, вытирая о него кроссовки, Олег обнаружил вдруг, что так и несет пустую бутылку, брезгливо, двумя пальцами, за горлышко, как тогда, для съемок в своей ячейке, 10:1. Хотя уже и мусорный контейнер прошел, заваленный остатками венков, хворостом и другим специальным кладбищенским мусором.

Теперь он готов был рассуждать, скорее, на тему, можно ли покорить то, чего нет. И как выглядел бы памятник «покорителям Москвы». Там бы он точно прописал на лице парящего человека наивный идиотизм телячьей радости бытия. Первую радость от кэша. Первую иллюзию мобильности, когда махнуть туда-сюда-обратно — раз плюнуть, с пиаровскими-то серыми зарплатами (в командировке не выборах в Туле их называли не «пиарщики», а «технологи из Москвы»). А в остальное время — можно занырнуть в измерение скайпа. Первая иллюзия всесильности — от физической, когда ты не спишь сутками и по-прежнему на бодряках, до…

Что Москва сжигала без следа, понятно, но Олег все-таки не мог принять это в буквальном смысле. Он снова упустил Газозу. Ее, сожженную днем раньше в Хованском крематории, забрали члены семьи — если верить бумажке, которую он держал в руках накануне, по срочному тарифу — «вывоз урны в течение трех часов, 1300 р.». То есть без очереди. VIP. В справке сообщалось и о разрешении вывоза праха для захоронения вне Москвы. Была и фамилия родственника, ответственного за получение урны. Она Олегу ничего не говорила. Конечно, можно было поднажать, узнать, догнать. Но в нем самом уже что-то перегорело, — смысл?.. Можно было поднажать на следствие, которое все еще готовило отказной материал. Впрочем, оно уже шугалось Олега, после пары его невинных заходов. Не очень-то невинных. Он неосторожно спросил сразу: как получилось, что пациентка реабилитационного центра в Тверской области попала на стройку в Балашихе?.. Следователь начал нудно мычать: «Какая пациентка? У нас нет информации, что она была пациенткой…» — он вообще изображал перед журналистом дерево, прикидывался, что читает по складам. А потом Олегу стали прилетать, почему-то через Мухаметшина, разные советы, и следователю больше не дозвониться.

Да всё можно было сделать!.. Приехать, прорваться, прижать, дожать.

Он ведь даже сдуру, в горячке, пытался даже прорваться в тот самый «ребцентр». То легально, как журналист. То через Бибера. Но его то ли вышибли из подтанцовки, поэтому вычистили с сайта бойз-бенда и отключился телефон, то ли стоило поверить в теорию заговора.

Если бы сосредоточиться, он бы все сделал, просчитал, пролез, но Олег был совершенно не в фокусе. В день известия о Газозе, вдруг — выпив, правда, умеренно, он рванул на вечерней электричке в Редкино. Зачем?.. Сталкер, который когда-то проводил его туда и держал в гараже, не отвечал на звонки, а Олег звонил, звонил, звонил всю дорогу. На самой станции, в холодных сумерках, он увидел «Ниву» и рванул к ней. Может быть, из машины его увидели тоже (на платформе горели фонари), и машина стала уезжать. Олег бежал за ней в разваленном пальто, по разваленным полям, хотя и видел, что и «Нива» уж не та, в том смысле что по задним фарам он понял, что не та модель. Но не мог остановиться. А когда остановился, то долго заходился в кашле и сплевывал тягучую слюну. Глаза привыкали. Над полями стояла кривая луна. Олег уже и раньше, в электричке, понимал, что сюда надо ехать не сейчас, не так, не в таком состоянии, и… А когда — «так», и зачем — «так»? Выкашлять. В конце концов, он так и поплелся на обратную электричку.

— А ты слышал, что иногда болезнь управляет действиями человека, а он думает, что это он сам? — как бы по приколу спросил Юрец. И это Олег еще не рассказывал об этой параноидальной пробежке по лесам. Просто скупо пожаловался, как сразу всё нахлынуло — и вот это пятно, с которым врачи никак не могут разобраться, только деньги тянут. Будто сразу всё сломалось. Но что вдруг за хохмы, непонятно: может, он и правда уже похож на городского сумасшедшего?.. Олег сидел в баре, в несколько слоев обернувшись в метровый шарф, как будто в шее у него дыра, хотя на самом деле — всего лишь чувство выпирающих лимфоузлов.

Они встретились в баре, где в порядке креатива пиво разливали в эмалированные чайники, такие, из советского хозмага, невесть где встреченного. Такая — хипстатема. Еще — здесь стоял оглушительный гвалт, люди за каждым столом орали друг другу, подаваясь вперед, потому что всё перекрикивал вечномолодой рокопопс рубежа веков. Олег и не сообразил, что сегодня же пятница. Да, в принципе, он попросил о встрече в любое удобное время, то же относилось и к месту.

Неловкость. Им явно не о чем разговаривать. После первых десяти — пятнадцати минут, когда были исполнены все ритуалы, опробовано пиво и т.д., эту всё густеющую пустоту стало трудно чем-либо маскировать. Как вода находит единственно возможный путь, так и беседа потекла по очевидному сценарию: кто, как?.. В основном, про алтайских. Москва и здесь — как черная дыра, обходимая молчанием.

— …А что Арина, как она?

— Нормально.

— Вышла замуж? Дети есть? — спрашивая, Юрец шарил глазами по интерьерам заведения: какие-то рога, какие-то карикатуры на королеву и шотландцев, с их нарочито волосатыми ногами.

— Да мы вообще-то женаты.

— Да ты что! — Юрец не смог скрыть изумления, а потом, чтобы скрыть неловкость, бурно радовался официантке — она принесла поленницу гренок с чесноком.

Юрец был напряжен, он явно недоумевал — зачем Олег его нашел, вызвонил, позвал. Как будто ждал подвоха. Не сразу, но Олега осенило: Юрец же думает, будто он будет просить в долг! Зря сразу завел разговор про болезни.

— Ну, у тебя всегда была онкофобия, — менторски комментировал Юрец. — Помнишь, ты на пятом курсе решил, что у тебя рак желудка? Ты же всё время блевал. Перед дипломом.

— Не помню.

Бар уже просто орал, какой рокопопс, пошел в жопу, рокопопс. И это тоже Москва. Если здесь и возможны отношения людей, друзей, то всё это так вот аккуратненько отставлялось в сторонку — на пятницу. На бар по расписанию. Такая резервация.

— Ты помнишь Газозу?

Юрец откликнулся сразу, и даже будто брезгливо:

— Ну конечно.

— Я нашел ее в реабилитационном центре для наркоманов.

— Тогда или сейчас? — светски осведомился Юрец.

— Сейчас.

— Я не удивлен.

Олег подумал, как продолжить — сериально обрушить весть о смерти, но Юрец внезапно перебил его страстной тирадой, из которой, за человеко-гитарным грохотом, слышались только какие-то обрывки, что-то вроде: «Нах она тебе сдалась, после того, как она нас обокрала?».

— Да подумаешь — старый планшет.

— Какой планшет?! У тебя мозги отшибло, что ли! Она же у тебя украла загран, и кучу всего. Ты же собрался уже ехать в Барнео — восстанавливать загран, но я в почтовом ящике его потом нашел, причем ладно — догадался в соседний заглянуть… Она даже номер квартиры не могла запомнить.