Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 7

Пять лет промелькнули быстро, а список художников и папку «для вымыслов» я положила в нижний ящик письменного стола. На всякий счастливый случай.

В том городе горели фонари

— Честно говоря, я вам не советую ехать в командировку в этом месяце. Впрочем, вы же всё равно поедете.

И Дама-астролог устало улыбнулась.

Вечером я вышла на балкон. Посмотреть на фонари. И вдруг они погасли.

— Что случилось?

С соседнего балкона меня окликнул Некто в кожаном пиджаке и белой рубашке. Мы раскланивались, встречаясь по утрам в кафе.

— Пойду посмотрю.

— Вы не против, если я составлю вам компанию?

(Мне хотелось сказать: «Конечно, против». Но что-то меня остановило.)

Тёмный, мрачный город. Мой спутник осторожно поддерживал меня за локоть. Неожиданно он зажёг фонарик.

— Разрешите представиться. Олег Ильин.

— Рената.

Разумеется, я его узнала. Его сериал только что с успехом прошёл по Первому каналу, и я неосторожно воскликнула: «Как бы мне хотелось с ним познакомиться! Как бы он восславил музей Александра Блока! По моему сценарию». Космос услышал.

— Рената?

Внимательно посмотрел.

— Это ваше «второе имя»?

— Иногда мне хочется быть просто «частным лицом». Когда узнают, что ты — журналист, с удовольствием начинают рассказывать про свою личную жизнь, примитивно-скучную, как правило, откровенно несчастливую, поэтому я иногда разрешаю себе побыть инкогнито.

— Я читал ваши статьи. У вас лёгкое перо.

И тут раздались выстрелы. Совсем рядом. Он втолкнул меня в арку. Прижал палец к губам, погасил фонарик и прошептал:

— Спокойствие, только спокойствие.

(«У него маленький сынишка. Недавно Он ему прочитал «Карлсона, который живёт на крыше». )

Мимо нас промчался мотоцикл, и в свете фар я увидела двух подростков, стрелявших по окнам и гоготавших. Мотоцикл сделал круг, и тот, который был в шлеме, спокойно сказал по-русски: «На сегодня хватит. Слезайте. Вот ваш дом».

Я ощутила, как его спина придавила меня к стене.

— Закурить не дадите? — его голос заставил их остановиться.

Голос был старческий с акцентом.

— Я заплачу.

Тот, кто считал себя самым «крутым», сказал: «Извините, батоно, ни одной сигареты». И они прошли мимо.

Олег повернулся ко мне, и только, когда стихли шаги, шёпотом приказал: «Ни звука. Дайте руку».

В холле гостиницы никого не было.

— Вы не знаете, кроме нас с вами, здесь ещё кто-нибудь обитает?

— Не уверен. Вы прилетели во вторник утром, а стрельба продолжается вторую неделю.

— Но ведь война давно закончилась. Вскоре начинается курортный сезон.

— Мой продюсер тоже так думал. Что будем делать?

— Призовём на помощь поэтов.

Он выслушал меня, даже слегка похлопал.

— Это Блок?

— Мне хочется как-нибудь вас отблагодарить.

— За вечернюю прогулку?

— Угу. Я открою вам мою тайну. Обещаете хранить её вечно?

— Обещаю, — очень серьёзно ответил он.

— Вы уверены, что в вашем генотипе присутствуют аристократические гены?

— Ранее скрывали, а теперь даже особняки показывают. И поместье. В Калужской губернии.

— Тогда я спокойна за свою честь. Я прилетела специально, чтобы «сжечь информацию». В этом городе много-много лет тому назад я была самым счастливым и самым крылатым существом. Мне захотелось переделать. Перемонтировать. Забыть. Вычеркнуть из памяти. Моё прошлое.

— Не получилось, — тихо произнёс он.

И мы улыбнулись.

В холл, шумно обсуждая что-то своё, вошли сытые наглые, пожилые мужчины.

Не обращая на нас никакого внимания, стали подниматься на второй этаж.

— Вы в каком номере? Я не могу оставить вас здесь одну.

— Комплекс старшего брата?

— Пусть так.

— Что ж, кофе, печенье, орехи имеются. Буду зачитывать вас стихами. Вы любите стихи?

Так мы с ним и провели ночь. Сидели напротив друг друга в креслах и читали свои любимые стихи.

Ранним утром он проводил меня на аэродром. Вдоль дороги безмолвной свитой горели фонари.

— Я буду вас защищать. Торнтон Уайльдер заметил: «Когда мы любим человека, мы передаём ему свою любовь к жизни. Мы отпугиваем демонов».

— Вы его… так любите?

Вздохнул.

— И как же вы будете меня защищать? От меня самого?

Я не ответила. Объявили выход на посадку.

И последний кадр, который подарила мне Судьба: его спокойная уверенная фигура на фоне белой стены аэропорта. Каждый из нас возвращался в свою собственную жизнь. Не уверена, что мне захочется кому-нибудь рассказывать про эту командировку.

Ночной звонок

Ах, как же он нравился всем дамам и барышням в редакции, и когда Инна впервые увидела его, то поняла почему. Он, Михаил, был последним джентльменом среди всех этих скучных и наглых провинциалов и почти совсем спившихся старых москвичей. Он был элегантен, остроумен, по-мальчишески влюблён в свою профессию, счастлив в семейной жизни и обладал чисто биологическим мужским обаянием.

— Ну почему, почему мы не встретились с ним лет десять назад? Как бы я с ним закрутила! Лариса мечтательно закатила свои аккуратно подведённые зелёные глаза.

Она слишком долго была Первой Красавицей и с ужасом ожидала «среднего возраста». Инна её раздражала.

— Зачем он тебе? — неожиданно зло спросила она. — И вообще, что в тебе находят мужики?

— Мужики — не знаю, а все остальные… шарм. Наверное, — улыбнулась.

Потом все стали обсуждать последние новости. Кто женился. Кто развёлся. Кто уехал. А про него вообще сообщали нечто фантастическое. «Говорят, Михаил «сжёг мосты». И вдруг он позвонил ей домой. Поздно вечером. Из аэропорта.

— Извините за поздний звонок. Можно попросить к телефону Инну Витальевну.

— С превеликим удовольствием, — сказал её муж.

— Я хочу попрощаться. Вдруг мы с вами больше не увидимся. Я не верю в случайности, хиромантию и астрологию. Через два часа мой рейс. Я улетаю в Грецию. На острова. Буду жить в рыбачьей деревне на берегу Эгейского моря. Между прочим, оно сиреневого цвета. Вам бы там понравилось. Почему Вы молчите?

— Потому что я «читала» вашу руку, ещё не поздно сдать билет.

Он засмеялся.

— Ни за что!

— Гордыня есть грех. Но, если вам будет совсем плохо, позвоните мне, я дам Вам телефон моего хозяина, Георгия. Он живёт в Салониках и четыре месяца — с июня по сентябрь — сдаёт апартаменты в городке Каллифея. Я была там очень счастлива.

— Спасибо. У вас комплекс старшей сестры? Или профессиональная журналистская привычка — «помогать путникам и странникам»?

— Отнюдь! Просто вы мне нравитесь своим упрямством и непослушанием. Почему вы не верите звёздам? Они же — против. У вас ничего не получится. А вы ведь, наверное, уже и с женой развелись и дачу продали. И машину.