Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 7

Аэропорт. Бесконечно много людей. Все спешат на свои рейсы, спешат сократить время. Я посмотрел на табло, чтобы понять, к какой стойке регистрации подходить. Моего рейса нигде не было. Я еще раз посмотрел на свой билет… Первая мысль — рейс задерживается, скорее всего. Но постепенно начало приходить понимание происходящего. Мой самолет вылетел 5 минут назад. Через 20 минут будут подавать напитки. Через час будет завтрак. Через 4,5 часа самолет приземлится в теплой Барселоне, и люди начнут разъезжаться по своим отелям. Море. Что может быть лучше, чем прогулка по морскому берегу? Это немного неприятное физическое ощущение, когда идешь босиком по маленьким круглым камешкам, но когда они врезаются в пятки, ты сразу понимаешь, что выпустил их в свою душу и уже навряд ли когда-нибудь выпустишь. На прощание с морем нужно бросить в него маленькую монетку, чтобы быть уверенным, что ты точно вернешься: побегаешь, попрыгаешь, улыбнешься утреннему солнцу и насладишься видом маленького парусного кораблика, который, как пуговка небесного пиджака дрейфует на горизонте. Все это очень красиво. Но я здесь. В Москве. Родители, скорее всего, расстроятся, что их подарок на мой день рождения не получился. А так как отдых выпал на первую учебную неделю, придется теперь идти учиться.

Моей единственной надеждой было то, что я вернусь не в пустую квартиру и смогу объяснить свое фиаско. Но дома никого уже не было.

Оставив в прихожей чемодан, налил горячую ванну и с разбега плюхнулся, воображая, что я на море. Может быть, мне и не следовало лететь отдыхать, ведь неспроста в один миг произошло столько случайностей, которые превратились в судьбу. С этими мыслями я вылез из ванны, вытерся и сел за свой рабочий стол. Мне не с кем было поделиться мыслями и переживаниями. Все, о чем я молчу, записываю в моей тетрадке, поэтому я достал ее и доверился ручке. Любая трагедия — повод для вдохновения. Стоит воспользоваться моментом. Главное — не заблудиться в своих мыслях.

Наступил вечер. Родители вернулись с работы.

— Что произошло? Почему ты не улетел? — с большим удивлением спросил отец.

— У меня, похоже, сломались часы. Я не жду от вас понимания, потому что сам не понимаю, — с грустью в голосе прошептал я.

— Ничего страшного, — добродушно сказала мама. — Пусть это будет твоя самая большая потеря. Иди, выспись. Может, это и к лучшему.

Я повернулся и сутуло побрел в свою комнату. Сон никак не хотел прилипать к телу. Этого хотело одеяло. Получилась хорошая баня, при которой все тело плакало от бессилия. Я встал с кровати, приоткрыл окно. Хлынул поток холодного несвежего московского воздуха. Тьма покрыла мою комнату и обнажила самые тайные закоулки моего сознания. Каждую ночь на меня нападает очень страшный зверь. Имя ему — печаль. Она похожа на пантеру, которая в темноте набрасывается на мирного путника и пока не насытится, не отступит назад в темноту. Только после того, как она отведает каждую клеточку моего организма, пантера начинает отдаляться и идти на покой. Вместе с ней я тоже иду спать, будучи опустошенным и беспомощным.

Новое утро. Жизнь должна была казаться прекрасной, но за окном рыдало небо. Вдалеке у высоких серых домов лились желтые струи молний. Ветер облизывал зонты прохожих, не давая им спокойно спешить к своим бесконечным делам. С запада надвигался сильный ураган. Похоже, сама природа прокляла город. Но люди на это не могут обращать внимания, потому что их начальникам абсолютно неважно: ураган или конец света. Деньги поработили умы людей практически сразу после своего появления, и если ты не приносишь их своей конторе, конец света тебя не оправдает.

Работа для начинающих студентов была самая пыльная: от промоутера, раздающего весь день под леденящим дождем листовки, до официанта, который за день работы из-за беготни стирал свои ноги до колен. К сожалению, дарвиновский отбор — не глупая шутка. На стипендию мог выжить только покойник. Разноцветные бумажки встали вровень с воздухом. Имеющим их кажется, что на них можно купить земное бессмертие. Но нельзя купить потерянное время. Поэтому зависть порой не обходит стороной старых богатых одиноких скупердяев.

Пятница. Бибирево. Метро. 7:30 утра. Злость и раздраженность людей не столь увлекательна. Каждый отвоевывал себе личное пространство, в которое периодически вторгались какие-то странные люди. Кто-то предложил кому-то по прибытию поезда на следующую станцию разобраться на платформе: разбитый нос, пустая оправа от очков, полиция, скорее всего обезьянник. Хорошее начало дня.

Выйдя на своей станции, я направился в сторону университета. И вот подземный переход. С первых ступенек на спуск нос сильно начинал расстраиваться. Запах «со дна». Здесь можно было встретить бомжей, цыган, торгашек, попрошаек разных мастей. Московский подземный переход — место не первого сорта, по крайне мере так было до прихода нового мэра. Большинство из них уже приведены в цивилизованный вид. Но этот решили оставить, видимо, на десерт, точнее на его вишенку.

Пройдя зловонный очаг, практически сквозь слезы, я съел получёрный банан, который положила мне еще с вечера мама — старая привычка собирать завтраки сыну. Материнское тепло с годами не пропадает.

Вокруг были толпы студентов. Все они хотели примерно одного и того же: ничего не делать, зарабатывать много денег, уехать из России и т. д. У нас современная тенденция такая — не любить свою страну и жаловаться на все подряд. Жалкие лицемеры! Стоят, курят, разговаривают: этот там был, этот — здесь, тот бухал все лето, другой работал. Местами очень интересно, но в целом серо. Через дорогу напротив университета находилось небольшое кафе, в котором, кажется, кто-то уже отмечал день знаний, заправившись чем-то воспламеняющим.

Недалеко от главного входа в университет стояли несколько ботаников-провинциалов, уж сильно говор их выдавал. Это были мои одногруппники, я сразу понял. Познакомившись с ними, я зашел в университет и направился искать аудиторию, где должны были уже начаться занятия.

Первый день в университете показался мне обычным школьным днем: ученики, учителя, учебники, оповещения о предстоящих экзаменах, ожидание конца занятий и построение планов на вечер. В этот день у нас было всего две пары одного непонятного предмета, который, как нам сказали, очень важный. Седой преподаватель сидел на своем стуле и что-то бубнил себе под нос. На старческом морщинистом лице были видны отголоски былого счастья. Земное притяжение хорошо постаралось: придавило спину ближе к земле, а ноги развернуло колесом. Конечно, самое последнее, что нужно искать в человеке, — его минусы. Хотя внешность нельзя относить к минусам. Мы не выбираем, какими нам быть в старости, да и вообще какими нам быть.