Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 7

Через годы графиня вновь вернулась в Венецию — словно для того, чтобы в этом прекраснейшем городе, подарившем ей столько счастья и столько тревог, завершить свой земной путь. В палаццо Клари, на набережной Ле Дзаттере, откуда открывался вид, так схожий с петербургским…

Незримы связи южной красавицы с ее северной сестрой: Гранд-канал впадает в Неву, Мойка — в канал Святого Петра, а Фонтанка несет свои воды в канал Джудекка. Единое кровообращение Венеции и Петербурга.

Венеция и венецианцы

Венеции не нужны гиды — она сама поведет по лабиринту улочек, покажет великолепные палаццо и старые особняки, поведает самые сокровенные истории о былых обитателях. Нужно лишь довериться и беспрекословно следовать за ней. Она умеет рассказывать: вот закрытые старые ставни, из них давно уже не выглядывает юная венецианка, так любившая подставлять свои волосы солнцу, закрывая лицо от его лучей особой шляпкой, вот бронзовые дверные ручки в виде львиных голов, химер или ангелов. И двести, и триста лет они были такими же… И те же мелодии напевают гондольеры…

Венецианцы давно смирились с наплывом гостей — им занятно наблюдать за индусами, китайцами, африканцами, участниками нескончаемого карнавала. Но только перед Великим Постом (почти как русская Масленица!), ровно за двенадцать дней до Пепельной среды, начинается истинное карнавальное действо.

Более девяти столетий венецианские улицы и площади становятся подмостками самой большой в мире театральной сцены, где печальный Пьеро прогуливается с роскошной Венецианской Дамой, задорная Коломбина сопутствует вдумчивому Гражданину, Кот сопровождает Бауту, одну из фантастических масок, и лишь пугающий Доктор Чума гордо шествует в одиночестве. Розыгрыши, танцы, фейерверки…

И уж точно, в эти карнавальные дни никого не заботит, что Венеция медленно, сантиметр за сантиметром, погружается в морскую пучину. Кажется, сами венецианцы весьма беззаботно относятся к тому факту, что всего лишь через десятки лет город скроется под водой. Ведь Венеция давно породнилась с морем.

Но даже если этот мрачный прогноз и сбудется, то по ее затонувшим улочкам вновь заснуют туристы-аквалангисты, и подводные лодки, по образцу гондол, будут развозить любопытную публику мимо затонувших памятников, соборов и дворцов…

Ну, а пока Венеция живет своей особой земной жизнью, вдохновляя, как и в минувшие века, художников, музыкантов, поэтов.

P. S. И все-таки жаль, что встреча Пушкина с Венецией так и не случилась. И красавица Венеция, быть может, потеряла самое поэтическое признание в любви. Неспетую баркаролу.

Венецианские метаморфозы

Художнице-венецианке Ольге Крестовской

Барселона

Рождение гения

Мазурка

Мир наш туманен и загадочен. А эта треклятая жизнь то и дело преподносит нам разные таинственные сюрпризы. Бывает, что неожиданность принимает сугубо конкретную форму, вроде удара по голове метеоритом. Но чаще судьба человека находится в сумерках иносказаний. И лишь приняв на себя мощный импульс провидения, человек догадывается о смысле предыдущих намеков и едва ощутимых предупреждений.

Вот и прокатываются по Земле волны различных слухов и домыслов, которые, переплетаясь или конкурируя друг с другом, создают тревожную информационную ауру планеты.

Постоянно где-то готовятся к пришествию Христа, а где-то активно ждут Сатану, подбадривая себя мрачными ритуалами и даже жертвами на алтарях. То и дело объявляются даты Страшного суда и конца света. А еще к Земле неотвратимо летят чудовищные кометы.

Предсказания судеб переполнили газеты, а количество магов на душу населения опережает учителей и медиков.

Мощные колдуны все время расширяют свои возможности. А некоторые уже публично обещают скостить срок заключения, а то и вовсе вывести на волю, как бы сняв порчу.

Жаден, очень жаден человек в своем стремлении заглянуть за край бытия и готов слушать любого достоверного свидетеля, которому довелось побывать за гранью и что-то увидеть воочию.

В этом клубке слухов новые проповедники возникли совершенно незаметно. Да и были они какие-то исчезающие. Вдруг оказывались в толпе, говорили мало, тихо, без напора, и как-то незаметно растворялись.