Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 7

В то же время очень популярной в тусовочных кругах стала книга «Роза мира». Особенно всех радовала идея «небесной России». Оказывается, и в других слоях жить можно, дел хватает, а главное иерархия соблюдается. Ну конечно, наградная мишура опадает, но талант-то чтится, слава земная учитывается. А творческие возможности «небесной России» безграничны.

— Мелочи я все делал, — ярился Церетели. — Вот где размах! Я уже вижу огромный столб из невесомых глыб, прорезающий все слои Шаданакара.

— И ангелы, конечно?..

— Ангелы? Конечно, ангелы. Очень много ангелов!

— И все с трубами?..

— С большими трубами, — не унимался мастер.

— А вообще-то, видимо, и Союзы понадобятся, — раздались совсем трезвые голоса. И вроде бы уже где-то стали составлять списки.

Сам великий Хохолков вдруг опять воскрес и засуетился: «Гимн обязательно потребуется — „Боже себя храни!“ — прекрасное начало. Эх, „союз нерушимый“ — мощнейшие слова. Но может, и они прилепятся. Как там все устроено? Оглядимся. Звук нужен грандиозный. Музыка сфер».

И поэты тормошили лиру:

— В начале было Слово!.. И Слово было у Бога!.. Вот, вот оно: Слово — Бог, Бог — Слово, а дальше-то… Проклятые муки творчества!

— Ну, мне с моими хриплыми ухабами райского пения не потянуть, — хохотала великая примадонна. — Тут нужно тихонечко, все словечки выпевать. Это уж пусть Кристина.

Как всегда, практичней всех были проститутки:

— Не дрейфь, бабы! Эти люди кончатся, другие нужны будут. Как крикнет Господь: «Плодитесь — размножайтесь!», сразу засуетятся производители: «Где чрева свободные?» А вот они чрева свободные, уже тепленькие. Да, если нас хорошо попросить, мы в серию пойдем — тройни рожать…

— Заболталась, мать. Без клиента останешься.

— А это что! Вон как глазенки набухли. Виден сокол по полету, а молодец по соплям. У него «зеленые» -то из носа капают. Кра-а-савец! Ты вот это потрогать хочешь? Да не трясись. Это же голая грудь, а не голый провод.

В этих шумных бестолковых разговорах исчезновение людей представлялось уже делом обыденным, вроде очередной повинности.

— А дети-то как же? Дети-то за что?

— Дети — ангелы…

— Ничего себе ангелы, в нашей дебильной школе…

— Это тоже ваш грех, — упрекали поучающие, — но ничего, все образуется. Будет идти очищение, с ними будут заниматься…

Разговоры, действительно, становились привычными. Ну, исчезновение и исчезновение. Подумаешь. Может, все это через тысячу лет, а мы тут дергаемся.

Может, опять власти головы морочат, а сами хотят под шумок собственность перелопатить.

И вдруг как гром — новый сюрприз.

Две армии на востоке уже несколько дней стояли нос к носу, распаляясь до точки взрыва. Арсеналы готовы были лопнуть. Моторы ревели и ждали отмашки. Политики зашли в тупик и вяло тявкали в безопасном тылу.

Нарыв созрел — вот рассветет и загрохочет.

Но наступило утро, а с ним полнейшая тишина. По совершенно пустым передовым шелестел легкий ветерок.

Исчезло все: люди, техника, уродливые сооружения. Земля лежала ровная, в траве и цветах. Деревья качали мирными ветками. Райский безмятежный уголок, никогда не знавший ни взрывов, ни лязганья гусениц, расстилался перед глазами группы растерянных зрителей.

Правители, генералы, политики метались по обе стороны баррикад совершенно деморализованные. Само понятие «враг» неожиданно исчезло, и потерялся всеобщий смысл действий.

Тут уж настала пора принимать меры.

Звонки шли на высочайших уровнях.

Подняли всю секретную информацию. Какие-то намеки проглядывались, но конкретно — ничего. Нужны были контакты. Но с кем! Кто противная сторона!?

Спешно созвали Большой Совет Безопасности.

Прекрасно смотрелись члены Совета. Два ряда мужественных профилей. Мудрая седина. Бесчисленные награды военных сверкают, бросают снопы алмазных искр и фонтанами взрываются в золоте стен и колонн.

Перед каждым тоненькая папочка. Но за плечами любого вся мощь государства, застывшая в ожидании. Малейшее шевеление мизинца и…

Силы огромные, беспредельные, они дрожат от возбуждения.

Но где враг?!

Покажите врага!

Разумеется, меры приняли беспрецедентные. Предельная готовность, связь круглосуточная, дежурства без перерыва. Все расчехлено, все на взводе, пальцы вросли в кнопки и рычаги. Наша милиция ввела план «Перехват».

И хотя все было строжайше засекречено, народ волновался, но как-то без паник и без истерик.

Исчезающие проповедники совсем пропали и забылись.

Хаотичные разговоры возникали, обрывались, но особого страха не было. Ну, что-то, где-то пропало. Где? Как? Слухи противоречивые. Давняя привычка к вранью руководителей в этом случае срабатывала, как успокоительное.

Вопросы звучали нелепые, и ответы были дурацкие.

— А мертвые как же? Выкапывать?

— Да земля уже пустая, на кладбищах проверяли — чисто на всю глубину…

— А как же в тех мирах? Люди же разные. Ведь и из тюрем исчезнут…

— Разберутся.

— Нет, все-таки документы нужны…

Сердца давило, и тревога в душах стала постоянной, но как-то все перебродило в состояние огромной привычной беды.

А в один день Земля опустела. Без шума, без воплей и криков о помощи.

На людей напала какая-то вялая сонливость. Сидя или двигаясь, человек вдруг как бы рассыпался серебристым прахом. Если рядом были люди, то они оставались совершенно спокойными. А через миг исчезали и сами.

Ночью все было закончено. И солнце, начиная новый день, катилось к западу уже над совершенно безлюдной землей.

И никаких ужасов Апокалипсиса. Тиха была Земля.

А ведь как ярко живописал в своем «Откровении» святой Иоанн Богослов:

«… И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лицо его как солнце, и ноги его как столпы огненные.

В руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю.

И воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими».

Очень ярко, но, увы, все было не так.

Люди просто исчезли, Птицы, животные тоже как-то незаметно пропали.

Брошенных собак не было.

Шар земной из космоса, как обычно, выглядел голубым. Солнце светило, а где оно не всходило — полыхали яркие огни северного сияния.

Проносились ветры, океан лениво колыхался, покой был на Земле.

Но, как ни ругай нашу, теперь уже прошлую жизнь — все-таки она была прекрасна.

Божественны и незабываемы звуки природы, все эти шелесты, журчания, гомон птиц, тихие скрипы и шорохи в траве, в листве… Все такое привычное, но совершенно необходимое. Но было же и главное чудо — дивные голоса людей, особый звуковой покров Земли.