Анастасия Разумова - Дрожащий мост
- Название:Дрожащий мост
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2019
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Анастасия Разумова - Дрожащий мост краткое содержание
Дрожащий мост - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— Я на белый снег гляжу — и вижу цветные пятна, — сказала она.
— Говорю же, теперь будешь встречать бабочек всюду, — ответил я.
Ветер задул колючий снег за воротник. На окраины уже опускалась тьма. Казалось, что мрак клубится не с неба, а из того проклятого места, где заканчивались трамвайные пути и под заносами покоился сухой букетик ромашек.
Я повернулся к Сто пятой и сказал:
— А у меня была сестра…
И рассказал все, что мог вспомнить о том дне. О тысячах дней до и сотнях дней после. Впервые я говорил с кем-то о Лизе.
Мы с сестрой не были похожи. Нам как будто сразу задали разные траектории: Лиза появилась у родителей в пору огромной, страстной юношеской любви, а мною уже пытались склеить разбитое. И уже в зачаточном состоянии было известно, с чем нам придется столкнуться после рождения. Лиза — светлоглазый ангел, солнечный зайчик, луч, который — как ни закрывай рукой — всегда оказывается сверху. Я — тень, отчаянно желавшая спокойствия, тепла и нежности, но не умеющая дать ничего по своей природе: холодной, темной, призрачной. Плод любви и плод разочарований. Светлое и темное.
Сколько себя помню, родители ссорились. Они не ругались с битьем посуды, криками и иными проявлениями простительной человеческой горячности. Наоборот: замораживали молчанием — друг друга и весь дом. Дни молчания. Да что там, месяцы молчания. Лиза, как маленький швейный челнок, металась между нами: от отца к матери, потом ко мне, и снова от отца к матери. Заваривала ей ромашку и пропадала в спальне. О чем они разговаривали, я не знаю, но к вечеру мать выходила из своего заточения, с подчеркнуто прямой спиной усаживалась в гостиной. Отец выстукивал марш на подлокотнике кресла. Хотя бы так, — думал я, — хотя бы так.
Мелкие, пустяковые стычки возникали только по одной причине — чтобы избежать настоящего выяснения отношений. Как если бы человек раздражающе подковыривал канцелярской скрепкой там, где требовалось мужественно взрезать и этим исцелиться.
Лиза нас кормила, потому что на время ссор мать равнодушно отходила от кухни, уборки и прочих обязанностей. В такие дни я мог бы выйти из дома и не вернуться, и никто бы не заметил. Никто, кроме Лизы. Она чувствовала, что в этом ледяном дворце я самое уязвимое существо. Изо всех сил старалась сделать мою жизнь чуть ярче и теплее.
Мы любили, распластавшись по стеклу носами, смотреть на звезды. Любили устраивать шалаши из одеял и посылать фонариком сигналы в космос. Мы одинаково любили недетские сказки Андерсена, в которых было много печального.
Мне не к кому было привязываться, кроме сестры. Никто иной не допускал самой мысли о привязанности. Мать просила оставить ее в покое, она часто маялась мигренями, плохим настроением, нервной слабостью — всеми болезнями нелюбимых и нелюбящих женщин. Отец нашел работу за тысячи километров от нас. Мне кажется, даже когда с ним все это случилось — эта авария, когда он по локоть обжег руки, потерял несколько пальцев и навсегда вернулся домой, душой он уже был не с нами.
На лето нас отправляли к крымской бабушке. К розам, прилипчивой таксе Ряшке, по-восточному шумным соседям, стоячему пруду за домом, залитой солнцем абрикосовой террасе. Счастливые дни, когда у Лизы разглаживалась тоненькая морщинка меж бровей.
В соседнем с бабушкой доме жила девчонка, которую все звали Синей. Кто-то говорил, что однажды она вышла гулять во всем синем и получила это прозвище. За стоялым прудом шумел лес, в детстве казавшийся мне непроходимым. В этот лес — на деле, дикий сад — мы с Синей однажды и собрались. Бабушка и Лиза, занятые на летней кухне, не увидели. Ряшка беспечно спала под крыльцом. Стоял конец августа, и тропинку усыпали листья, иногда под голые ноги выкатывались начинающие гнить яблочки-дички. Над нами весело пели птицы. В такие мгновения хочется взять за руку того, кто рядом, и прошептать: «Давай будем лучшими друзьями навсегда». И непременно уколоть острой веткой палец, и выдавить кровь, и смешать с кровью друга. Было нам по девять лет.
«Как-то осенью мы с папой видели в лесу пьяного кабана, который наелся диких груш», — сказала Синяя. А потом спросила, знаю ли я Романского и могу ли позвать его погулять с нами.
Дико захотелось домой. «Куда идти?» — спросил я Синюю. «Не знаю», — ответила она. Тропинка вдруг потерялась в непроходимых куртинах дикой сливы. Лес стал темным, колючим, неуютным, и под каждым деревом таились кабаны. А потом, когда у меня защипало в носу, расступился.
Мы вышли на большую сенокосную поляну, похожую на круг топленого масла. С краю шумел ручей. На гигантском плоском валуне в его русле сидела смуглая старушка, вытянув босые ноги. «Вы что это здесь, ребятки?» — спросила она. «Гуляем», — ответила Синяя. «А-а», — кивнула старушка. Она грызла абрикосовые косточки, ловко обкалывая их камешком. Угостила и нас, а потом вывела на тропку.
На обратном пути мне не хотелось разговаривать. Лица у нас были грязные. Платье у Синей — мятое и испачканное. От терпкой неспелой дички схватывало живот. Внезапно захрустели ветки, зашептались листья. Навстречу нам бежала Лиза с Ряшкой. Она схватила меня за руки и, бледная-пребледная, прошептала: «Глупый, я чуть не умерла».
Наверное, старшая сестра не может заменить родителей. Но мне она заменяла весь мир.
Я легко мог представить, как через пять лет, через десять и даже двадцать мы с Лизой сидим перед телевизором и хохочем над какой-нибудь комедией, или читаем вывески на улицах и составляем из них новые слова. Лиза будит меня по утрам, готовит завтрак — батон с яйцом. Водит к стоматологу и следит, чтобы я надевал пластинки на зубы. Читает перед сном. Спрашивает, о чем я мечтаю, и не смеется, когда я говорю, что хотел бы бродить по свету и менять лампочки. «Я буду носить с собой полные карманы лампочек, и если вдруг увижу, что где-то темно и страшно, быстро прикручу», — говорил я. «Это очень нужное дело», — кивала она.
Как по мне, наша жизнь была прекрасна. Но однажды Лизе оказалось мало только меня.
Она взрослела и все больше тянулась к внешнему миру. Я этого не понимал. Не понимал, зачем нужен еще кто-то, когда мы есть друг у друга, самые близкие и родные люди. Сколько же нервов истрепал ей своими капризами! Когда она собиралась в кино (без меня!), изображал обмороки. Если ей кто-то звонил, а трубку успевал схватить я, всегда говорил: Лизы нет дома. Укорял ее, что мне одиноко, что мне снятся кошмары, чтобы она, уходя, мучилась чувством вины. Ты меня бросаешь, — говорил я ей, — ты меня тоже бросаешь.
Сначала это были только слова, но однажды они обратились в реальный страх. Лиза и вправду могла уйти. Выйти замуж или уехать куда-нибудь. Ей уже исполнилось восемнадцать. У нее был парень. Обыкновенный парень, толстогубый и длинноногий, как верблюд. Но моя ненависть день за днем лепила из него демона. Замирая от собственного коварства, я рассказывал Лизе, что видел его с другими девчонками или что он угрожал выбить мне зубы.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: