Марк Вевиоровский - Сборник рассказов

— Записи многих популярных исполнителей до этого купить было затруднительно — якобы малые тиражи, а некоторых вообще не выпускали — к примеру, Вадима Козина.

Ограниченными тиражами выпускали самые популярные записи Шульженко и Утесова, а уж о пластинках Вертинского и Петра Лещенко и говорить не приходится. Было много записей танцевальной и джазовой музыки, в особенности джазовой, которая была вообще под запретом.

— Но среди всякой музыкальной макулатуры встречались вещи, остающиеся на всю жизнь. Такой вещью, занимающей сразу обе стороны грампластинки, была эта песня Утесова.

Свиридов помолчал, тронул струны:

Никакой хрипотцы, ничего, напоминающего голос Утесова — и все равно это был Утесов с его незабываемой интонацией.

Гитара пела настолько складно с голосом Свиридова, что ее почти не было слышно.

В зале стояла настороженная мертвая тишина — мало кто помнил эту песнь-поэму Утесова.

Наверное, слушатели не заметили, что голос Свиридова предательски дрожит…

Свиридов немного удивился, но зал стал петь вместе с ним:

— Мы с Виктором назвали сегодняшний вечер «Моя память». В памяти каждого человека зарыто множество воспоминаний, иногда приятных, иногда постыдных, но всегда дорогих — потому, что они были в нежной юности. Тогда время казалось бесконечным, вечерний сумрак — волшебным, а тепло девичьего тела — таким восхитительным…

— Все было покрыто какой-то нежной дымкой нереальности, а город кругом казался несуществующим, отсутствующим… Был только волшебный голос:

— Мало кто из вас знает, что означало пройтись в полночь по Броду, с сияющими огнями и прекрасными девушками… Кто не знает, это улица Горького так называлась, и вот идешь снизу, мимо ярких витрин, к памятнику, который еще не поставили, а кругом такие же возбужденные ночью ребята и девушки… А из ресторана, в который не попасть, несется:

— Как это действовало! Правда, после ноль семьдесят пять портвейна, но все равно — это тогда было как стакан газировки…

— «Три семерки», «Кокур», «Акстафа» — это добавил Скворцов.

— Это потом поехали из Европы широким потоком победители и повезли трофеи, в том числе грампластинки — они были тяжелые, плотные и, как правило, с заигранными первыми дорожками, ведь большинство таких пластинок приобретали на барахолках Вены, Праги или Берлина…

— Вертинский, Петр Лещенко, Эдит Пиаф, Луи Армстронг, и даже наш отечественный Вадим Козин, кукующий в Магадане…

— Позже появились станки, позволяющие нарезать грампластинки на целлулоиде, и за неимением листов чистого целлулоида в ход пошли рентгеновские снимки, и из-под полы в народ пошли «записи на ребрах».

— Эти записи чаще всего были не особо высокого качества, но зато сами записи — это были и иммигранты, и запрещенные у нас Петр Лещенко и американские негры…

— Эта эра «Пластинок на ребрах» постепенно сменилась магнитофонной эрой — сперва небольшие бытовые магнитофоны привозили из Европы (и из Прибалтики), потом освоили производства бытовых магнитофонов у нас, чаще всего воспроизводя зарубежные модели…

— Качество магнитофонных пленок улучшалось, скорость движения ленты снижали, и от бобинных и катушечных магнитофонов стали переходить к кассетным. При этом частотный диапазон записываемых сигналов расширялся и росло качество воспроизведения…

— Потом неожиданно стали записывать сигнал лазером. Помнишь?

— Да, появились лазерные диски, и на них стали записывать не только аудиосигнал, но и видеосигнал, и сразу устарели крупные кассеты с видео на магнитной пленке…

— Эти видеокассеты составили финансовую основу многих начинающих бизнесменов из наших комсомольских работников, расплодивших кучу миникиновидеосалонов с эротическими фильмами и доморощенным дубляжом…

— Лазерные диски тоже совершенствовались, повышалась их информационная емкость, но твердотельным запоминающим устройствам сопротивляться диски не смогли, и теперь информация с видеокассеты или с лазерного диска уменьшается на небольшой микросхеме, и самой большой деталью плейера стали наушники, а вся «память» уменьшается в крохотной коробочке, на которой еще умещаются органы управления плейером…

— Что дальше, Толя?

— А дальше, Витя пошла ностальгия. Разыскивают старые «вертушки» на 78 оборотов, старые звукосниматели и иголки, старые грампластинки… Старые проигрыватели «Siemens», радиолампы 11-й европейской серии, дорогие звуковые колонки…