Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

– Браво, Брит Минз.

Она делает глубокий вдох для храбрости:

– А где твой папа?

– Он в Магазине. Он всегда в Магазине. Но ты познакомилась с мамой, и это уже хорошее начало.

Я прикасаюсь к ее плечу, потом чувствую на себе взгляд мамы из сада и принимаю более нейтральную позу. Мы просто друзья, только и всего. Брит мотает головой, словно прогоняя ненужные мысли, и широко улыбается.

– Я рада, что я здесь. С тобой. И с этим ребенком-ковбоем. Он и правда совсем ребенок.

Мне очень хочется ее обнять. Я словно мальчик, который считает, что одно объятье может изменить весь мир. Брит продолжает улыбаться.

– Очень хочу попробовать барбекю.

Раздается звонок в дверь. Это упэшники – Кью, Пол Олмо, Амели Шим и Найма Гупта. Приехала даже красавица сестра Кью, Эвон. Она внимательно осматривается вокруг, словно наемный убийца. Кью тоже осматривается. Возможно, он пытается понять, изменилось ли что‐то в моем доме с тех пор, как он был тут в последний раз. Странно видеть Кью у нас. Жаль, что странно. Я бы хотел, чтобы сейчас все было так, как оно обычно бывает, когда я прихожу к нему домой.

– Привет, Брит! Привет, Фрэнк! – кричит Найма Гупта.

Амели Шим показывает на почти полутораметровую бронзовую статую жирафа с пробковым шлемом на голове и говорит:

– Он одет как для сафари. На что он собирается смотреть на этом сафари? Видимо, на людей, потому что было бы странно, если бы жираф поехал на сафари для того, чтобы посмотреть на других жирафов.

– Ты прямо как Томас Уайетт [28] Британский поэт и государственный деятель XVI века. , – говорит Кью.

– Точно нет, – отвечаю я.

– Заткнись, – говорит он, все еще глядя на Амели.

Стеклянная дверь на задний двор отъезжает в сторону, и появляется голова мамы.

– Ужин еще не готовый. Вы пока играть.

– Мы пока играть, – шепчет Амели и тихо смеется.

Но меня это не задевает, потому что ее родители говорят на английском еще хуже моих.

Мы перебираемся на задний двор. Все, кроме Эвон. Она взяла у меня зарядку, чтобы можно было игнорировать весь мир, сидя с телефоном на диване. Во дворе Кью разворачивает сверток. В нем все, что надо для бадминтона.

Бадминтон – это спорт ботанов. Какое‐то время мы готовим площадку для игры. Еще какоето время мы готовимся играть. Я периодически бросаю взгляды на Брит. Она ловит эти «подачи» и незаметно бросает мне назад. В нас обоих проснулась нежность. И эта нежность сияет, несмотря на то что вокруг носятся упэшники. Мама просит ей помочь с раскаленной решеткой для гриля, которая сделана в виде колпака для колеса, чтобы лишний жир стекал во время готовки.

– Я помогу, – говорит Брит.

– Не надо, платье заляпаешь, – возражаю я.

– Ерунда.

– Какой ты внимательный, Фрэнк, – кричит нам Найма Гупта.

Сегодня она что‐то слишком много кричит.

– Брит, – говорит Кью, – бери ракетку и давай в нашу команду.

Брит бросает на меня взгляд: «Ничего, если я поиграю?» Я киваю: «Иди играй». Я подхожу к маме и помогаю ей перевернуть мясо.

– Ей надо надеть не платье, а футболка, – тихо говорит мама.

– Наверное, она хотела приодеться, это ее первое KBBQ, – тихо отвечаю я. Буква К значит «корейский», как в словах K-поп, K-мода или K-драмы.

Как вы сами понимаете, никто не говорит ABBQ, A-поп, A-мода или A-драмы, если хочет подчеркнуть, что это американское.

– В любой случай, – говорит мама, – красивый платье.

Я бросаю взгляд на Брит. Мне хочется крикнуть: «Мама сказала, что у тебя красивое платье!» Маме понравилось, а это что‐то да значит, да? Это не может вообще не иметь значения.

Кью подает, и воланчик взлетает белой молнией. Брит справляется со сложной подачей от Амели, Кью взмахивает ракеткой и тоже отбивает. Пол берет низко летящий волан, и Амели забивает очко.

– Это за Тотека, – кричит Пол Олмо.

Он хочет дать пять Амели, но не попадает по ее ладони. Тотек – это имя его мага в игре. Пол и Амели выигрывают игру. Кью подныривает под сетку и крепко обнимает Пола.

– Отличная игра, – говорит Кью.

– Я был не прав, не надо было мне подменять драгоценности, – тихо говорит Пол ему в плечо. – Теперь я понял.

– Все в порядке, – заверяет его Кью.

– Ужин готовый! – кричит мама и потом тихонько добавляет: – Почему она еще не здесь?

Я бросаю на маму вопросительный взгляд: «Кто?» Но я знаю, что она имеет в виду Джо.

– А-а-а! Она не смогла приехать. Ее очередь проводить вебинар по технологиям 3D-печати с использованием гибких биоморфных материалов.

Я как‐то читал, что чем больше подробностей, тем правдоподобнее ложь. Похоже, так оно и есть.

– Вот как, – нахмурившись, говорит мама.

Она внимательно смотрит на меня. Наверное, решила, что мы с Джо поругались. Потом мама пожимает плечами, улыбается и снова кричит:

– Ужин готовый!

Через несколько секунд мы все уже едим. Я в ужасе оттого, что мама предложила вилки только Полу Олмо, Найме Гупте и Брит (мама знает, что Кью и Эвон, которая пришла, когда всех позвали за стол, умеют есть палочками, несмотря на то что они афромериканцы). Все вежливо улыбаются, давая понять, что они, как бы невероятно это ни звучало, умеют есть палочками. Я знаю, что это прикрытое вежливостью презрение не заденет Пола Олмо и Найму Гупту, у них есть немало своих неловких историй из‐за того, что их родители – иммигранты.

Но перед Брит мне неудобно. Да, ее предки тоже когда‐то были иммигрантами, но время уже смыло эту историю, как вода смывает надписи на песке. Брит, конечно, может называть себя американской европейского происхождения, но для большинства людей в этом мире она просто белая. Она часть этого большинства и потому везде своя. И в то же время – везде чужая, потому что она дитя цивилизации, построенной за счет слияния многих культур.

Сейчас она хочет, чтобы за моим столом ее считали своей. Она берет палочками рис, типа: «Видите, я умею есть палочками», но потом роняет рис в тарелку. Наверное, немного нервничает. Складка ложится меж ее бровей. Чтобы поддержать Брит, я тоже беру палочками рис и тут же роняю его.

– Блин, – говорю я, собирая рис.

Я ловлю на себе взгляд Кью. Он как бы говорит: «Ты настоящий джентльмен». Брит встает:

– Кому‐нибудь налить еще?

– Я сейчас, – говорит мама.

– Нет, пожалуйста, сидите, – отвечает Брит. – Вы приготовили потряса… Грандиозный ужин. Настоящий пир!

Она подмигивает мне, и я чувствую себя на седьмом небе от счастья.

– Точно-точно, – говорит Пол Олмо.

– Да, спасибо вам большое, миссис Ли, – говорит Эвон.

В этот момент она само очарование, что ей обычно совершенно не свойственно.

Брит наполняет все стаканы холодным ячменным чаем из графина.

– Спасибо, Булит, – говорит мама.

– Не за что, миссис Ли, – отвечает Брит. – Можно называть вас по имени? Если вы, конечно, не возражаете.