Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

– Я взял паузу и даже не захожу в Snapstory, – отвечаю я.

И это чистая правда. Я больше не одержим лайками, которые надо раздавать и зарабатывать, и теперь чувствую себя гораздо счастливее.

– Да? – говорит мистер Минз. – А я вот только подумал, что надо почаще пользоваться Snapstory.

– Это слишком эгоцентричное место, там все друг друга осуждают. Просто невозможно быть самим собой.

– Значит, все там лгут? – спрашивает мистер Минз и делает глоток чая.

Я киваю и многозначительно поднимаю брови. Типа: «Какие же они все жалкие, да?» Жму ему руку, и мы с его дочерью сбегаем по ступенькам, садимся в QL5 и уезжаем. Брит кладет ладонь на мою руку, лежащую на рычаге переключения передач. И так мы сидим в полном молчании, словно юные король с королевой, держащие скипетр.

Галерея современного искусства расположена в той части Плайя-Месы, где раньше были фабрики. Теперь бывшие цеха и склады переоборудованы под хипстерские рестораны и бары. Мои сверстники ходят туда для того, чтобы притвориться взрослыми. Раньше сюда меня часто водила Ханна. До того как от нее отреклись.

Я паркуюсь возле галереи. Это ангар из гофрированного железа, который закидали разноцветными шариками мороженого. Я фотографирую здание, но не выкладываю это в Snapstory, а отправляю Ханне с текстом: «Угадай, где я». – «Да ты теперь прямо хипстер!» – сразу же пишет она. В последнее время она редко отвечает сразу. Интересно, где она сейчас? Дома, рядом с Майлзом? Или в метро домой с работы едет?

«Я по тебе скучаю», – хочется мне написать. И добавить: «Я встречаюсь с Брит, а делаю вид, что встречаюсь с Джо». Но мы с Ханной так не разговариваем. Мы используем слова, как стенку для игры в сквош. «Вот возьму и специально отращу бороду и волосы начну в пучок на макушке забирать, чтобы тебя позлить», – пишу я. На самом деле это значит: «Жаль, что тебя здесь нет». – «Тогда я приеду и сама тебе все это отрежу!» – отвечает Ханна. Это значит: «Мне тоже тебя не хватает, братишка». Я пишу: «Только попробуй», что на самом деле означает: «Мне бы очень хотелось, чтобы ты вернулась и все снова стало так же просто, как было раньше».

Я жду ответа, но он все не приходит. И я сдаюсь. Когда Ханна замолкает, она может выйти на связь и через десять минут, и через десять дней.

– Кто это? – интересуется Брит.

– Ханна.

Брит знает, что у меня есть сестра Ханна. Знает, что я ее люблю. Знает, что она клевая. Знает, потому что я ей все это рассказал. Но про ситуацию с Майлзом Брит не знает ничего.

– Напиши, что я передаю ей привет, – говорит Брит.

– Хорошо, – отвечаю я, но не пишу.

На выставке нас сразу обступает лес вафельных рожков. А эскимо из фруктового льда лежат то там, то тут, как поваленные деревья. Брит с восхищением крутит головой:

– Вау! Я словно в фильме «Брит и кондитерская фабрика».

– А я – как в фильме «Фрэнк и замороженный йогурт».

В зале есть качели из лакрицы и скалодром с камнями из мармелада, каждый размером с дыню. Чуть вдалеке бассейн с разноцветной кондитерской обсыпкой, в котором плавают люди. Все делают селфи для Snapstory – поднимают смартфон и начинают позировать, это похоже на особый танец. А потом, как мартышки, тычут в экран, подбирая эмоджи, фильтры и стикеры.

– Это место начинает управлять моим мозгом, – говорит Брит. – Надо. Достать. Телефон.

– Проклятье! Держись! – кричу я и начинаю трясти ее за плечи. Какие у нее красивые плечи!

– Должна. Постить. Snapstory.

Она вынимает из заднего кармана телефон, поднимает его и прижимается щекой к моей щеке.

– Да ладо тебе! Всего лишь одно селфи, – смеется Брит. – Давай похвастаемся нашими отношениями! Пусть все почувствуют себя полными лузерами.

На секунду паника, как лихорадка, охватывает меня. Я представляю себе, как наше селфи увидит кто‐то из лимбийцев, а потом, заглянув через его плечо, это фото увидит кто‐то из родителей… После этого точно начнутся звонки нашим с Джо мамам. И тогда подозрения и вопросы, как грозовые тучи, заволокут небо… Но даже пастафарианский ад не заставит меня отказать Брит в селфи. Это будет неловко. Я же испорчу весь вечер!

И мы делаем селфи. В последнюю секуду Брит целует меня в щеку. И поцелуй попадает в кадр. Она ставит тэги, добавляет стикеры и фильтры (попробовав все девять), и наконец фото превращается в идеальный медиавинегрет. И Брит нажимает на кнопку «Поделиться». По селфи очевидно: мы с ней не просто одноклассники и не просто друзья. Мы с ней вместе. А под селфи подпись: «Любовь заставляет делать глупости вроде таких вот дурацких селфи. Но я ради любви готова дурачиться весь день. Мы с @frankofhouseli на замороженныемороженым».

Секундочку. Неужели Брит призналась мне в любви?! Я смотрю сначала на фото, а потом на Брит. Я пытаюсь представить, каково это – сказать «люблю». Но я ужасно боюсь того, во что все это может вылиться. Я боюсь, потому что признание в любви поднимет ставки. Меня буквально парализовал страх, потому что, кажется, мы с Брит поднимаемся на следующий уровень.

– Давай поднимемся на следующий уровень, там продолжение выставки, – говорит она и тянет меня вверх по лестнице, сделанной в виде вафель. На самом верху дают попробовать мороженое со странными вкусами – например, с жасмином или с карамелизованным беконом.

– Я попробую халапеньо с фисташками, – говорит Брит.

– Обалдеть! – отвечаю я, целуя ее в щеку. – А я – корицу с чуррос.

– Фрэнкенбрит! – раздается громкий голос.

Кто‐то говорит с сильным калифорнийским серферским акцентом.

Это Ву.

– Я увидел ваш пост и подумал… – продолжает он, пританцовывая. – И мы решили заглянуть, убить время.

Из-за мармеладного медведя (он размером с настоящего) появляется Джо.

– В Cheese Barrel Grille очередь на полтора часа, – объясняет она.

Я с трудом сдерживаю улыбку. Я знаю, что Джо презирает Cheese Barrel Grille, потому что этот ресторанчик одним своим видом разрушает образ хипстерского места, сложившийся у этого района.

А еще она просто ненавидит Barrel Grille за букву «e», на французский манер приписанную в конце второго слова.

Обычно это Брит ругается из‐за французского, который используют не к месту. И вот Брит здесь. И Джо здесь. И Ву. И мы все стоим совсем близко друг к другу. И из‐за этого мне кажется, что мой обман скрыт лишь тончайшим занавесом, который может унести даже едва заметный ветерок. Голова у меня начинает кружиться, а пятки на пару миллиметров приподнимаются над полом.

Ву начинает снимать видеоселфи. Он берет под руку Джо, и они дурачатся, высовывая языки, строя рожи и смеясь. Сняв видео, он становится совершенно серьезным, начинает придумывать теги и сочинять подпись. Брит подходит к Ву, чтобы помочь ему написать теги без ошибок. Пока они оба заняты обезьяньим зеркалом, я шепчу Джо: