Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

Кунг Хе и жених обмениваются быстрым сухим поцелуем. Динь-дон, все! Квартет начинает играть банальный марш Мендельсона. Все гости толпой переходят в большой прохладный зал внутри корабля.

– Как вам свадьба? – спрашиваю я маму с папой.

– Они все хорошо делать, – отвечает мама.

– Красивый свадьба, – добавляет папа.

– Очень скоро ты, – говорит мама.

– Мам!

Мама одергивает вниз края моего пиджака, потом бросает взгляд через мое плечо, и на ее лице появляется выражение крайнего удивления.

– Omona, какой красивый.

Omona означает «боже мой».

Мама совершенно права. Я ловлю взгляд Джо. Ее губы накрашены фиолетовой помадой, глаза подведены черным – Джо просто изысканный гот! Она стоит передо мной в том самом платье.

Джо не просто хорошо выглядит.

Она _________.

A. Сияет.

B. Ослепительна.

C. Сверкает.

D. Блистательна.

E. Просто охрененная.

Мой IQ мгновенно падает до десяти баллов.

– Какого хрена, – шепчу я.

Мама подталкивает меня в сторону Джо:

– Иди.

– Повеселиться вам, – желает папа.

Папа улыбается. Мама улыбается. Я уже не вижу их. Все присутствующие в зале превратились в мутные силуэты вокруг одного столба фиолетового света, и этот свет окружает девуш…

– Фрэнк, – говорит Джо.

– Йо, – отвечаю я.

Она складывает на груди руки и начинает внимательно меня рассматривать.

– Костюм – огонь!

– А ты выглядишь… – Я стараюсь найти правильное слово, но не могу, поэтому к черту все. – Потрясающе.

– Но не чувствую себя потрясающе, – признается она, оглядываясь по сторонам, ее искусно подведенные глаза сияют. – Чувствую себя голой. Это платье… Оно будто кричит: «Си-и-и-иськи!»

– Ха-ха-ха-ха-ха, – говорю я. – Ха-ха-ха! Ха! Ха! Ха-ха! Ха!

Лес силуэтов вокруг озаряется звездами глаз. Все смотрят на нас. То тут, то там появляются улыбки, как у Чеширского Кота. На нас смотрят. Я замечаю родителей Джо. Их одежда, похоже, раз в десять дороже, чем у моих мамы с папой.

– Так, нам пора войти в роль. Все серьезно, это не учения, – говорю я. – Бери меня за руку.

– Вас понял, – отвечает она.

Мы беремся за руки. Ее ладонь холодна как лед. Прямо как тогда, в больнице. Я чувствую, как этот холод поднимается вверх по моей руке.

В зале стоит столик с цветами и гостевой книгой. Рядом высится пирамида бокалов для шампанского. За футуристическим диджейским пультом стоит здоровый парень в спортивном костюме. На высоких стойках выстроились, как на параде, пышные цветочные венки – подарки от друзей и местных бизнесменов. Возле венков высится накренившаяся гора подарочных конвертов с деньгами. Там наверняка лежат десятки тысяч долларов. Наличкой. Есть почти трехметровая ледяная скульптура…

– А что это за скульптура‐то? – Я, прищурившись, разглядываю глыбу льда.

– Это тигр, – отвечает Джо.

– На которого напал орел.

– Оригинальный сюжет, ничего не скажешь.

– А мне нравится, – говорю я.

– А мне нет, – отвечает Джо. – Но она настолько ужасная, что даже классная.

– Я понимаю, о чем ты.

Ее ладонь в моей руке теперь теплая и влажная. Я беру Джо за другую руку.

Я замечаю еще один стол, назначения которого не понимаю. Он блестящий, металлический, на нем полно шутих и каких‐то цилиндров. Есть даже что‐то похожее на мертвые цветы. Стол стоит около закрытых черных дверей. Что это такое? Может, что‐то корейское, о чем я не знаю?

– Стол для пыток, – предлагает Джо.

– Кровавая игра, – говорю я.

– Традиционное корейское мясное бинго.

– Стол для самоиглоукалывания, – продолжаю я.

Ну и так далее. Мы перебираем варианты до тех пор, пока наши лица не начинают ныть от смеха. В конце концов нас сажают за детский стол. Эндрю Ким, Джон Лим и Элла Чанг уже там. Стол большой, за ним много свободных стульев. Мы с Джо тоже садимся. За столом собрались лимбийцы, поэтому мы называем его в нашу честь.

– Чуваки, здесь нет вообще ни одного некорейца, – говорит Эндрю Ким.

На нем бордовый смокинг. На каждой свадьбе есть такой парень. Эндрю кладет руку на спинку одного из свободных стульев и осматривает зал.

– Эта классная. И эта классная.

– Пожалуйста, объясни, что ты делаешь, – просит Джо.

Эндрю наклоняется к ней, чтобы ответить:

– Сейчас я вживаюсь в персонаж. Я участвую в одном независимом проекте в Лос-Анджелесе. Исполняю роль крайне поверхностного типа, но он на самом деле супершпион.

– Но? – переспрашивает Джо.

– Действительно, при чем здесь «но»? – интересуюсь я.

Эндрю тупо смотрит на нас. Джо объясняет:

– Своим «но» ты как бы говоришь, что поверхностный тип – прямая противоположность супершпиона.

– Да, именно так, – говорю я.

Эндрю долго думает, а потом произносит реплику, которая ставит всем нам шах и мат:

– Я получил восемьсот очков за сочинение.

Это совершенно идиотская болтовня. Ханне бы это очень понравилось. Я вдруг остро ощущаю, что мне очень не хватает моей старшей сестры. Я делаю селфи в костюме и отправляю ей с текстом: «Я по тебе скучаю». Ханна, скорее всего, ответит мне только завтра. Или на следующей неделе. Или еще позже.

– Ты похожа на принцессу, – говорит Джон Лим Элле Чанг.

Та улыбается, а потом мило морщит нос:

– А ты на волшебника.

– Хочешь, потанцуем?

– Джон, сейчас музыка не играет.

– В смысле, тогда, когда она заиграет, – уточняет Джон Лим.

Я больше не могу все это слушать, поэтому наклоняюсь к Джо:

– Хочешь свалить отсюда? Сделаем вид, что отошли покурить.

– Да, черт возьми! – восклицает она. – Только одно условие: о нем не говорить.

Видимо, она имеет в виду Ву.

– Конечно, не будем.

– Я не должна плакать. Косметика. – Она промакивает глаза уголком салфетки.

Я уже собираюсь спросить ее о том, что произошло, как вдруг раздается громкий голос.

– Дамы и господа, вы готовы повеселиться? – спрашивает он.

Это диджей. Он говорит с акцентом. Если у тебя акцент, а все кругом корейцы, так почему бы не перейти на корейский?

Я так и не успеваю задать этот вопрос: меня перебивает громкое шипение из спрятанной дымной машины. От басов дрожат столетние заклепки в корпусе судна. Стробоскопы режут пространство разноцветными лучами.

– Дамы и господа! Гости свадьбы Канг и Чанг 2019 года, которая проходит на борту прекрасного исторического круизного парохода. Поприветствуем мистера и миссис Канг!

Музыка замирает и снова обрушивается на судно десятимегатонным треком в стиле 4‐beat, даже фарфор начинает дрожать. Прожектор высвечивает огромное блестящее сердце. И сквозь это сердце, разорвав его, проходят Кунг Хе с мужем. Мишура кометами падает вниз откуда‐то сверху. Невеста одета в черное платье в стиле 1930‐х годов, жених в костюме канареечного цвета: брюки мешковатые, зауженные книзу, а пиджак длинный, с узкой талией и подбитыми плечами.