Валерий Верхоглядов - Соло для одного

В связи с этим хочу рассказать одну историю, услышанную в «Комсомольской правде».

В одном из аэроклубов инструктору понравилась записавшаяся в секцию парашютистов девушка. Стал за ней ухаживать, а когда начались практические занятия, предложил: «Хочешь, тебя прославлю?» Девушка согласилась. На заводе, где она работала, выпускалась многотиражная газета. Инструктор написал заметку под названием «Случай на аэродроме». В ней говорилось, что во время прыжков один их курсантов зацепился парашютом за рули высоты самолета и потерял сознание. Никто не знал, что делать. А девушка — называлась ее фамилия — не растерялась. Она прыгнула так, чтобы ухватиться за курсанта, обрезала ножом стропы его купола и вместе с пострадавшим благополучно приземлилась.

Заметку из многотиражки перепечатала областная газета, где ее увидел корреспондент ТАСС и, не проверив, слово в слово передал в агентство. Телетайпы разнесли сенсацию по стране. У центральных газет к тассовским сообщениям такого рода отношения всегда было ревностное. Эти новости они не публиковали, а отправляли на место события своих специальных корреспондентов. Так произошло и на этот раз. В злосчастный аэроклуб съехались представители «Известий», «Советской России», «Комсомолки». Началось состязание, кто быстрее напишет, быстрее продиктует стенографисткам материал. Представитель «Комсомолки» оказался самым проворным и первым уехал в Москву, но когда он пришел в редакцию, то увидел свой материал в качестве главного украшения экстренного выпуска стенгазеты. Под очерком красовалось чернильное пятно, а называлась эта композиция «Затяжной прыжок… в лужу». Оказалось, что один из его конкурентов обратил внимание храброй девушки на ряд не стыкующихся деталей, та расплакалась и во всем призналась. Вместо очерковой зарисовки корреспондент передал в Москву лишь одно слово: «Туфта».

Но на этом героическая эпопея не закончилась. Недели через две в «Комсомолку» пришла немецкая газета, ее первую станицу украшал рисунок. На нем была изображена девушка, которая с кинжалом в зубах ползла по краснозвездному крылу самолета. Сразу поняли — наша. Правда, сообщать немцам ничего не стали. Зачем подставлять под удар кого-то из аккредитованных коллег?

Вот такая история.

Мне ее рассказали в назидание, чтобы проверял и перепроверял свои информации. Возможно, на самом деле события развивались не так или не совсем так — за что купил, за то и продаю. Но в то, что история невыдуманная, охотно верю. Имя корреспондента «Комсомолки», написавшего злополучный очерк «В восемнадцать лет», мне называли. Я его сознательно не упоминаю.

Новости сложно искать, писать же хроникальные заметки не очень трудно. Главное, чтобы отвечали на четыре основных вопроса: кто, что, где и когда. Все остальное зависит от твоей фантазии и чувства меры.

Сложнее дело обстояло у меня с репортажами: не хватало профессионального опыта. А еще, смешно сказать, я стеснялся расспрашивать людей, потому что порой не знал, о чем с ними говорить и как начать разговор.

Можешь себе представить?

Вот и я сегодня не могу.

Эта девичья стыдливость привела в начале репортерской карьеры к закономерному конфузу. Прочитав и, естественно, восхитившись твоим очередным письмом, я решил написать материал методом гипотетической телепортации в какое-нибудь интересное место. Не правда ли, оригинальный ход? Конечной точкой маршрута избрал публичную библиотеку. Не сходя с места и ощущая себя чуть ли не пришельцем из иных миров, иных галактик, мысленно обошел все ее отделы, не забывая давать им краткие и, как мне тогда казалось, остроумные характеристики. Потом я исчез, оставив библиотекарей в полном недоумении.

В таком же недоумении оказались и работники нашего секретариата, когда я сдал материал, обозначенный в заявке как субботний репортаж. Положив его на стол редактора, ответсек не удержался и высказал некоторые предположения по поводу моего психического здоровья, полагаю, не в дипломатичной форме — он не ожидал от молодого сотрудника подобной подлянки: под репортаж было зарезервировано место на одной из полос. Виктор Иванович Черкасов не стал меня вызывать «на ковер». Зная, что обычно я засиживаюсь допоздна, он сам, когда сотрудники разошлись по домам, заглянул в кабинет и попросил объяснить «ускользающий от него творческий замысел». После моего детского лепета так называемый «репортаж» был на законном основании возвращен автору. Редактор посоветовал не переделывать его, а сразу выбросить в мусорную корзину. После этого он сказал, что я уже не новичок и пишу довольно сносные корреспонденции и даже изредка делаю очерковые зарисовки, однако мне еще необходимо многому научиться в газетном ремесле, экспериментировать же можно и даже нужно лишь в том случае, когда виртуозно владеешь законами жанра; я же, по его убеждению, пока прохожу начальный курс в «школе молодого бойца». К тому же, добавил Виктор Иванович, и в литературном отношении материал вышел вялым, в нем нет главного — динамики развития событий, и потому он неинтересен.

Если это и был разнос, то в щадящем режиме.

Потом состоялся разговор по душам. Черкасов поинтересовался, с какими организациями и предприятиями я уже укрепил связи, с кем собираюсь подружиться в ближайшее время, подсказал еще несколько адресов. А на прощание сказал:

— Тебе необходимо запланировать цикл материалов, объединенных одной привлекательной идеей. Ананьев как-то предложил серию репортажей под общей рубрикой «Посторонним вход запрещен». Подразумевалось, что это будут короткие рассказы из тех мест, куда обычно людей не пускают, но он так ни одного и не сделал. Возьмешься?

Свою первую заметку, вышедшую под новой рубрикой, — это еще не был репортаж в полном смысле этого слова — я написал из книгохранилища и отдела редкой книги публичной библиотеки. Нужно же было как-то реабилитировать себя к глазах редактора. Затем меня занесло в башню Дома связи, где установлены главные часы города. От их хранителя Валентина Трофимовича Дубова узнал немало интересных подробностей. Материал «Петрозаводские куранты» был отмечен в числе лучших публикаций недели. Так и пошло. Побывал в фондах музея, на площадке, где запускали метеорологические зонды, в пересчетной кассе госбанка, реквизитной мастерской театра кукол…

В прошлом году случай столкнул меня с незнакомой (как мне казалось) женщиной.

— Я вас знаю, — сказала она. — Вы однажды приезжали на студию телевидения. А потом написали о работе нашего цеха репортаж «Путь киноленты». Помните?

— Как же не помнить. Что-то напутал в истории кинохроники, был звонок, и я получил на редакционной летучке грандиозную выволочку.