Валерий Верхоглядов - Соло для одного

Конечно, я раздулся, как лягушка по весне, и согласился. Ни секунды не раздумывал. Из списка предложенных районов был выбран Пряжинский. Не потому, что хорошо знал его историю, экономику и культуру, просто он располагался ближе других к Петрозаводску.

Я не предполагал, что эта работа займет почти два года.

Для понимания живописи нужно немало побродить по музеям, галереям, вернисажам, выставкам. Чтобы хоть мало-мальски разбираться в литературе, необходимо прочитать сотни книг — и хороших, и посредственных. Но даже одолев полное собрание сочинений Куприна, писать рассказы, как Куприн, вряд ли сможешь. А учиться литераторскому делу будешь, к сожалению, на своих ошибках. Это как умение плавать. Можно изучить по брошюрам и пособиям и кроль, и брасс, и баттерфляй, до мельчайших подробностей мысленно представлять работу рук, ног, технику дыхания, но пока не войдешь в воду и не оттолкнешься от дна — не поплывешь.

Книжек я прежде не писал.

Полистал уже вышедшие в свет издания этой серии и не обнаружил в них ничего сверхсложного.

Долго думал, с чего ж начать?

— Начинать нужно с начала, — говорил Карел Чапек.

Это, конечно, остроумное замечание, но оно ничего не объясняет.

Необходимо было руководствоваться иными принципами.

Для разрешения сложных и до поры до времени непонятных проблем у меня с давних пор имеется универсальный метод под называнием «Эффект Мальчукова».

Лев Иванович Мальчуков преподавал в нашем университете курс иностранной литературы. В перерывах между лекциями нам нередко доводилось перекуривать около одной урны. Когда я стал работать в газете, мы виделись даже чаще, чем на родном историко-филологическом факультете. Мальчуков писал блестящие рецензии на многие постановки наших театров, которые обычно печатались в «Комсомольце». Однажды, и тоже во время перекура, я спросил Льва Ивановича, как ему удалось, только-только получив права автолюбителя, на новой машине и почти без опыта вождения съездить к Черному морю и, что самое главное, благополучно вернуться обратно.

— Это было просто. О том, что нужно преодолеть несколько тысяч километров, я даже не думал, — сказал Мальчуков. — Когда погрузили вещи и сели в машину, поставил перед собой конкретную цель: выехать со двора. Следующая задача тоже была несложной: доехать до перекрестка и по возможности никого не задавить. Выполнимым оказалось и третье задание: дождаться разрешающего сигнала светофора и, ни с кем не столкнувшись, преодолеть перекресток. Без спешки пересекли и покинули город. Добрались до следующего. Через два дня были на юге. Там мы не держали машину на стоянке, а постоянно куда-нибудь ездили. На обратном пути в Петрозаводск я уже сидел за рулем спокойно и уверенно.

Другими словами, если не знаешь, как решить проблему целиком, делай это поэтапно.

Для начала я поехал в Пряжу на рекогносцировку. Решил: пусть это станет первым шагом в сборе материала для книги.

В районной газете трудились два моих внештатных автора: Рая Волкова и Валерий Колодин. Встретились в редакции. За чаем рассказал коллегам о предложении издательства и попросил помощи, честно сказав, что из всех примечательностей их славного поселка знаю только о доме-музее Марии Мелентьевой.

— С Раухой Эмильевной знаком? — спросила Рая.

— А кто это?

— Значит, не знаком. Рауха Эмильевна Кальске — человек, организовавший музей Марийки.

— Она в детстве на коленях у Ленина сидела, — добавил Колодин.

Первое утверждение оказалось сущей правдой, второе — местной легендой.

Рая позвонила Раухе Эмильевне, охарактеризовала меня в самых лестных выражениях, и я отправился в гости, продолжать пряжинские чаепития.

В журналистике есть нечто от лицедейства. Только новички думают, что стоит прийти к человеку и представится корреспондентом газеты, как он тотчас распахнет свою душу и начнет откровенно отвечать на все заданные вопросы. Если хочешь писать интересные материалы, то от подобного заблуждения очень быстро излечишься и, знакомясь с новым человеком, вначале будешь стараться просто ему понравиться.

Рауха Эмильевна Кальске оказалась пожилой грузной финкой. Она была похожа на добрую бабушку моего школьного товарища Лёни Раутиайнена, так что я почти без усилий настроил себя на безбрежную доброжелательность. Собеседники это обычно чувствуют. Минут через пятнадцать мы уже болтали, как давние знакомые.

Я узнал, что когда Рауха была еще маленькой девочкой, то летом 1917 года на квартире ее отца, рабочего-металлиста Эмиля Кальске, действительно некоторое время скрывался вождь пролетарской революции. Мимолетной и незначительной для ребенка оказалась та встреча. А вот будущего Героя Советского Союза карельскую девушку Марию Мелентьеву Кальске помнила прекрасно — была ее первой пионерской вожатой. Рауха Эмильевна рассказала, как в обычной крестьянской избе, в которой раньше жила семья Мелентьевых, был создан народный музей, посвященный солдатам Великой Отечественной, как школьники-краеведы собирали необходимые документы и воспоминания военной поры.

У каждого народа должны быть свои традиции и свои святыни, которые в конечном счете оказывают решающее влияние на нравственные основы общества. Весь ХХ век в нашей стране, прикрываясь заботой о всеобщим благе, с маниакальным упорством разрушали эту основу и поэтому сегодня мы имеем то, что имеем. В пору работы над «Пряжей» я об этом не задумывался, но и тогда относился с большим уважением к таким энтузиастам и подвижникам, как Рауха Эмильевна Кальске. Не удивительно, что мы с ней подружились и даже имели переписку. К Раухе Эмильевне я приезжал несколько раз. Полученные от народного дома-музея материалы дополнил некоторыми собственными изысканиями. Даже, помнится, сумел найти родную сестру Анны Лисицыной, хотя в рассказе о Пряжинском районе этот факт не упоминается. В результате был написан очерк, который и стал одной из главок книжки. Я убрал его в стол и поехал в Ведлозеро знакомиться с Героем Социалистического Труда Анной Петровной Засековой.

Зарисовка о знатной доярке вышла убогой, впрочем, ее слабых сторон я в то время не видел. Для того, чтобы их заметить, потребовались годы работы в жанре очерка. А тогда, искренне обрадовавшись, как споро у меня пошло создание большого публицистического полотна, перепечатал набело еще одну готовую главу и тоже положил ее в особую папку.

Вот тут и произошло мое назначение на пост ответственного секретаря.

Несколько месяцев было не до книжки, — постигал тонкости нового ремесла. К работе над «Пряжей» я вернулся только когда стал понимать нюансы редакционного планирования и на глаз определять площадь, которую займет тот или иной материал на газетной полосе.