Александр Дюдин - Сестры

Перед Новым годом Катя прибежала с улицы румяная, запыхавшаяся.

– Мама, директор музыкальной школы просила тебя зайти к ней поговорить.

– Какой музыкальной школы?

– А той, что за мостом.

– Как ты туда попала?

– Никак, с Людой.

Людой была та рыжая девочка, которая в первое знакомство заступилась за дочку. Крупная здоровая девочка с рыжими волосами, рыжими бровями и ресницами с первого дня взяла опеку над Катей. Валя как-то наблюдала в окно: в одном конце двора играла с девочками Катя, в другом Люда. Вдруг девочки взялись бить дочь, отнимая что-то у нее. Та присела, прикрыв голову руками. Она, как и Валя, терялась, когда ее обижали, не умела постоять за себя. Люда обернулась, увидела, полетела, только рыжие волосы разлетелись по ветру. Вихрем обрушилась на кучку, разбросала всех, вытащила Катюшу. Наклонилась над ней, что-то расспрашивая, вытерла ей слезы. Потом побежала, догнала одну из девчонок, сердито выговорила ей, отобрала что-то, вернулась и отдала Кате. Взяв ее за руку, повела с собой в другой конец двора. Валя, благодарно улыбнулась, наблюдая эту сцену.

После нового года Валя зашла в музыкальную школу, отыскала табличку «Директор», постучала, услышав разрешение, вошла.

– Я Воробьева, вы хотели меня видеть? – обратилась она к седой, маленькой, с интеллигентным лицом женщине, одетой в строгое длинное коричневое платье с глухим стоячим воротником.

– Да, – услышала высокий голос, – вы знаете, ваша дочь с первого дня учебного года аккуратно посещает нашу школу. Сначала ее просили выйти из класса, она не сопротивлялась, послушно выходила и стояла весь урок около двери. На следующий час снова заходила, ее снова удаляли, и опять она стояла под дверью. И так изо дня в день, бесчисленное количество раз, пока преподавателям не надоело ее выгонять. Потом Катя сидела в классе и слушала. Из любопытства ее спросили. Оказывается, она подготовлена к уроку. Окончила первое полугодие на круглые пятерки. Тогда мы решили принять ее в музыкальную школу, оформить официально, чтоб вы хотя бы платили за нее, – улыбнулась директор.

– Спасибо, конечно буду платить. Всё это для меня совершенно неожиданно. Я на работе, девочка с ключом на шее где-то бродит. Что-то делает. Ничего не знаю. Хорошо, что ходит в музыкальную школу. Придется покупать музыкальный инструмент, – говорила озадаченная Валя.

– Катя ходит с Людой Поповой, учится лучше нее. Та у нас хорошистка. Вероятно, и уроки делает на ее инструменте.

Валя откладывала деньги на мебель, теперь срочно пришлось купить пианино. Купленный следом чайный сервиз пока поместили внизу, на дне инструмента, больше некуда было поставить.

Сергей еще на лестнице услышал: поет женский голос. Сначала подумал – радио, подошел к своей двери – пела Валя. Осторожно открыл дверь, чтоб не спугнуть. Сергей никогда не слышал, чтобы она пела. Сейчас стоял, зачарованный ее пением. Голос у нее слабенький, но удивительно чистый и мелодичный. Казалось, что она не поет, а только открыла рот и выпустила на волю свою нежную, трепетную, любящую душу. Он остановился в дверях кухни, изумленно глядя на нее. Жена обернулась, погасла, стала прежней, уставшей, озабоченной Валей. Руки замелькали, круша капусту. Ему было жаль, вспугнул песню.

– Я не знал, что ты так хорошо поешь! Что-то в последнее время открываю всё новые достоинства в моей жене, – сказал шутливо, обнимая ее. Валя отстранила его, упруго сопротивляясь.

– Пусти, не мешай, видишь, тороплюсь с ужином. Сейчас ребята придут голодные. Кстати, видел их во дворе?

– Видел. Смотрел, как лихо катаются на ногах с горки. Я так не сумею.

– Попробовал бы, а я умею! Катаюсь на ногах с горки вместе с ними, – смеялась Валя, чуть кося глазами. Сергей недоверчиво посмотрел на нее. – Не веришь? Покажу при случае.

Валю преследовали мысли об Антоне Федоровиче. Думая о нем, она молодела. Могла кататься на катушке с ребятами, смеяться, падая вместе с ними. Хотелось петь. Встречая его, чувствовала, как колотится сердце. Он, улыбаясь, останавливал внимательный, понимающий взгляд на ней, поздоровавшись, проходил мимо. Иногда ей неудержимо хотелось его видеть. Всё бросала, бежала в сквер перед домом и по два-три часа стояла, глядя на его пустые освещенные окна, превращаясь от холода в ледяную сосульку. Вот, наконец, Антон появлялся, что-то брал и уходил. Она, успокоенная, возвращалась домой.

Ее счастливое состояние в последнее время нарушала кампания против Сталина. Появилась статья в газете «Правда», осуждающая культ, и главным обвинением против него было то, что «он был лично нескромен». Валя сопоставляла факты, и они противоречили этому обвинению. Сталин носил одну звезду Героя, хотя был награжден двумя. На встрече с избирателями, когда ему устроили овации, он поднял руку, остановил их, говоря: «Мы сюда пришли не хлопать в ладоши. Время дорого, давайте начнем работать!» Она читала когда-то рецензию Сталина на работу по тактике видного генерала, фамилию которого уже не помнила. Там Сталин писал: «В вашей работе столько похвалы Сталину, что неприятно читать. Уберите это». Издавна у русского народа существует традиция: не ругать умершего, хотя бы потому, что он мертв и не может защитить себя. Так же, как бить лежачего, всегда считалось нечестным поступком. Даже народная поговорка гласила: «Лежачего не бьют». Поэтому было неприятно, когда ругали Сталина сейчас. Захваливали живого и стали ругать мертвого. Это претило. Невольно напрашивался вопрос: где же вы раньше были? Что же вы молчали, когда он живой был? Боялись? Почему он ничего не боялся, борясь за идеи марксизма-ленинизма? Шел на каторгу, бежал и продолжал борьбу? Народ любил Сталина и верил ему. Под его руководством было построено новое социалистическое государство, победившее в тяжелейшей Отечественной войне. Под его руководством восстанавливалась разрушенная войной страна. Успехи были так велики, что невольно вызывали уважение к Сталину. Поэтому развенчание его не прошло безболезненно. Большинство людей не приняли этого. Зато другие не могли простить ему тридцать седьмой год!

Люди жили, трудились, наблюдали, сравнивали и видели, что Хрущев не лучше, не умнее и тот же культ создал вокруг себя. Смеясь, глядели в газету, где он стоял на трапе, возвратившись из очередного путешествия, махал шляпой. Сочиняли анекдоты. Выдергивали вилку репродуктора, заслышав его новую длинную речь. Получив газету с речью Никиты в шесть листов, вспоминали короткие умные ответы Сталина на вопросы корреспондентов, которые передавались из уст в уста. Всюду люди противоположных взглядов спорили, ссорились. Не миновало это и семью Воробьевых.

– Как бы человек ни был умен, он только человек, он может наделать много ошибок. Русская пословица говорит: «Один человек умен, а два умнее!» Если глава правительства будет советоваться с народом, партией, он избежит многих ошибок. Поэтому все вопросы в государстве должны решаться коллегиально! – горячо убеждал Сергей.