Александр Дюдин - Сестры

Как всегда Сергей пришел поздно. Валя не спала, ждала его. Надо посоветоваться, что делать? Встала, накормила его, присела рядом.

– Беда у нас, Сережа, – говорила она вполголоса (дети спали), – Миша связался с какой-то компанией, не ходит в школу.

– Что ему не хватает? Сыт, одет, только учись! – сердился Сергей.

– Вот-вот, слово в слово и я то же самое думала, – сказала грустно. – Родителей, близких, любящих родителей ему не хватает!

Сергей посмотрел на нее, отложил вилку, задумался. «Пожалуй, жена права, но как быть? Она уходит в восемь и приходит в восемь. Я еще позже. Что делают дети целый день? С кем они? Где? Действительно безнадзорные!»

– Ты сам понимаешь, я не могу иначе, – словно подслушала его мысли Валя. – Вот вчера был операционный день. Начался утром ровно в девять. До операции надо пробежать по палатам, вдруг кто отяжелел, срочная помощь нужна, пришла пораньше. Рабочий день кончается в два тридцать, но идешь на одну операцию, раскроешь живот, а там совсем другое. Шла вчера на язву желудка, а там оказался рак. Совсем другой объем вмешательства. Закончила в четыре. После операции надо обход сделать, а там из санпропускника сестра идет, за больным пришли, а он еще не выписан. За день поступили новые, надо посмотреть, что за больные: один поступил с язвой желудка, а она кровоточащая. Оставь его, не перелив крови, – умрет ночью. Люди больные, глаз да глаз за ними нужен.

– Я тоже не могу приходить раньше. Сама понимаешь.

– Вот и получается, – тихо, печально говорила Валя, – что ребенок у нас лишний, не до него. А он человек. У него свои проблемы, радости и горести. Дети очень чуткие к несправедливости, переживают ее тяжелее, чем взрослые. Детская душа неопытная, нежная. В других семьях сын бежит домой, поделиться, посоветоваться с родными ему людьми. А нас просто нет дома. Поздно вечером мы приходим усталые, раздраженные – не подступись к нам. Вот и замкнулся Миша.

– Ты права, устаем оба до предела, не хватает сил для спокойного общения с детьми, срываемся на них. А он, действительно, еще ребенок, хоть и длинный вымахал! Четырнадцать лет, какой у него ум? – Задумались, помолчали.

Город спал, только у них в кухне горел свет. Сидели оба расстроенные, потихоньку разговаривали, думали, что делать, как исправлять положение.

– Выход один, Валентина, – говорил Сергей, – тебе немедленно надо бросать работу и пристегнуть его булавкой к себе. Ни шагу от себя! Думаю, исправить еще не поздно! Только выдержка, терпение и еще раз терпение. Без срывов. Спокойно в одну точку. Глаз с него не спускать! В понедельник увольняйся. Объясни, в чем дело. Через две недели может быть поздно. Немедленно надо оторвать его от компании, пока ничего не натворил!

– Жаль бросать работу, столько лет проработала в одном коллективе, – загрустила Валя. – Непрерывный стаж прервется, всё снова начинай.

– О чем ты говоришь? Другого выхода не вижу. Сын дороже. Сейчас решается судьба родного человека. Выправится Миша – вернешься на работу. А стаж, что сделаешь, чем-то надо пожертвовать!

«Хорошо, что у меня есть Сергей. Решение правильное, а я растерялась, не знала, что делать», – думала Валя. На другой день, в воскресенье, утром, Валя жарила пирожки с мясом. Раздался звонок. Миша помчался к двери, но отец был ближе, он подошел первым. Открыл дверь, сын нырнул под его рукой. На лестничной площадке стояли парень лет двадцати пяти, пэтэушник лет шестнадцати и двое мальчишек лет по двенадцати. Миша подошел к ним, они отдали ему пакет и сразу ушли.

– Ребята, подождите! – закричал Сергей, спускаясь за ними по лестнице, они оглянулись и побежали. Сергей выскочил во двор. Парни скрылись за воротами.

– Чего ты за ними бежал? – спросила Валя.

– Хотел узнать, кто такие.

– Так бы они тебе и сказали.

– Увел бы одного в милицию, попросил выяснить, узнали бы.

– Так возьми сына и узнай!

– А ну, пойдем, Михаил, поговорим.

– Чего? Я ничего не знаю!

– Кто они такие?

– Я же говорю, не знаю! – зверенышем смотрел Миша.

– Что они тебе дали?

– Марки, на, посмотри! – он бросил отцу пакет. Там действительно были марки.

– За что они тебе их носят? Что ты должен сделать взамен?

– Ни за что! – гнусавил сын.

– Вот что, Миша, ты завел сомнительных друзей, не ходишь в школу, пропадаешь где-то в поисках марок, поэтому я их забираю – до тех пор, пока ты не исправишь свои двойки. Марки не должны мешать учебе!

– Они не мешают, – гундосил сын.

– Мешают. Мать увольняется с работы и будет денно и нощно находиться рядом с тобой. Ты в классе, она караулит тебя в коридоре, чтоб ты не ушел к этим ребятам. С ними надо кончать. Будут требовать марки обратно – отдай!

– Ага-а, – тянул он высоким голосом, не соглашаясь.

– Отдай! Это не твое!

В понедельник Валя написала заявление об увольнении, объяснила, в чем дело. Главный врач нехотя подписал.

– Вы ставите нас в безвыходное положение. Кто будет вместо вас вести больных? За две недели мы бы подыскали врача.

– А если бы я заболела, вышли бы как-то из положения? Боюсь за сына, если натворит дел за это время с этой компанией? Мне всю жизнь не рассчитаться! Сына жаль.

– Где вы были раньше?

– В клинике, в том-то и дело, что на работе. Ухожу – темно и прихожу – темно! Вы же знаете, в хирургии иначе нельзя!

Сдала больных Ксении Павловне, та посочувствовала, и Вале стало легче.

Из больницы прошла в школу, посмотрела в замочную скважину: Михаил сидел в классе. Она встала в коридоре, возле окна.

Прозвенел звонок. Тихий коридор огласился детскими голосами. Ребята сыпались из дверей, и все куда-то бежали. Вылетел Михаил и оторопело смотрел на мать.

– Ты почему здесь стоишь? – настороженно спросил он.

– Тебя караулю, чтоб не убежал к той компании!

– Не убегу я, – сердился он, – иди домой!

– Честное слово? – недоверчиво спросила мать.

– Сказал, не убегу, значит не убегу!

Перемену Валя прогуляла около школы, потом зашла, снова посмотрела в замочную скважину. Миша сидел на месте.

Их дом был напротив школы. Всю неделю Валя караулила сына. Изо дня в день мерзла на улице, чтоб Миша не видел ее (не хотела озлоблять его недоверием). Не выдержав холода, заходила во время уроков погреться в школу.

В субботу после первого урока Михаил вышел из школы и растерянно смотрел на мать.

– Ты куда? – с тревогой спросила она.

– Куда надо! – угрюмо буркнул он. Валя поймала его за руку.

– Мишенька, милый, не ходи к ним, упекут они тебя в тюрьму!

– В какую еще тюрьму! – вырывался он.

– Прошу тебя, не ходи, прошу! – умоляла она, чуть не плача, сама крепко вцепилась в его рукав, держала изо всех сил.

– Да пусти ты! Слышишь звонок? Опаздываю на урок! – он вернулся в класс.