Александр Дюдин - Сестры

На совещание в Обкоме Сергей опоздал. Вошел на цыпочках, сел с краю. «Большие будут убытки после пожара?» – передал ему записку Калущинский и с тревогой посмотрел на него. – «Нет!» – отрицательно помотал головой Сергей.

– Две бригады больных или переболевших людей набирается для забоя скота и бруцеллезного, и туберкулезного, где забивать? Что скажет секретарь Горкома? – спросил Калущинский.

– У нас за городом строится новый мясокомбинат. Два здания, забоя и разделочный, построены, уже под крышей. Внутри пустые, оборудования нет. Если строительный трест смонтирует подвесной конвейер в течение двух суток, можно забивать там. Коммуникации туда подведены, отстойники самые современные. Заполним все вагоны-холодильники, отправим в консервный завод, пусть попробуют не принять! Оставим только один состав для Кузбасса. Вагонов, конечно, не хватит, загрузим один склад, часть мяса переработаем на своих консервных заводах, например, в парниковом хозяйстве. Они осенью перерабатывают овощи, сейчас завод все равно стоит. Отходы всё надо сжечь! Реализовать только мясо.

Весь день Сергей занимался организацией забоя в пустых помещениях строящегося мясокомбината. Во-первых, нужно было уломать строителей остановить все плановые работы и переключиться на сооружение конвейера – они были против «времянки». Переделывать всегда сложнее, но орущий скот, о котором говорил Сергей, переломил их. Сергей срочно созвал у себя в кабинете всех директоров предприятий, всех начальников строительных трестов. Командовал директор мясокомбината. Кажется, всё продумали, оговорили, распределили, кто что делает. Вдруг вспомнили, что там нет подъездных путей для вагонов! Снова – что делать?

Шесть тысяч голов скота! Снова нужны машины для подвозки гравия, щебня, песка, шпал, рельс.

Где что взять? Подключили Облдорстрой, ремонтников железной дороги. Люди понимали срочность дела. Снимали технику со строительства, бульдозеры, экскаваторы поползли после обеда в область. Сергей знал, что строительство в городе эти три дня будет лихорадить, но что делать? Другого выхода не было. Был создан штаб строительства. Во главе стал Сергей. С директором мясокомбината, главным инженером, начальником треста Степановым Сергей ехал на строящийся мясокомбинат. Дорога ему напоминала фронтовую. Беспрерывным потоком уже двигались трубы, тросы, шпалы. Строительная площадка кишела людьми, уже вздрагивали, дымили, натужно ревели бульдозеры, расчищая двор. Прораб с обезумевшими глазами охрип от крика.

– Смотрите, что делается! – подбежал он к Сергею.

– То, что делается, – это безобразие, – смеялся Сергей, – но пойми, другого выхода у нас нет.

В пустом цехе группой стояли монтажники.

– Что делать-то? Срочно привезли, а что делать? – обратились они к Сергею.

– Вот вам директор мясокомбината, вот вам главный инженер!

Главный инженер, молодой паренек в роговых очках, или потому, что в них выглядел солиднее, или действительно нуждался в них, искал глазами, куда положить чертежи, опустился на колени и прямо на бетонном полу начал раскладывать их. Рабочие, кто на корточках, кто стоя, окружили его. Работать решили в три смены: и днем, и ночью.

Не чувствуя усталости от радости, что дело пошло, Сергей со Степановым ехали в Горком. В машине Сергей вспомнил, что сегодня еще не ел. Забыл. Некогда было. И сейчас времени нет – через десять минут начинается бюро. Будет обсуждаться надвигающийся срыв строительства жилья. Этот вопрос курировал Сергей. Заседание только началось, когда они зашли в кабинет первого секретаря Горкома.

– Что такое жилье, я думаю, объяснять не надо, – говорил Родионов. – Не построили цех – плохо, но потеснитесь в старом, а план выполните. А вот не сдали в эксплуатацию жилой дом, который с таким нетерпением ждут десятки семей, этого допустить нельзя. Мы не можем их обманывать! Сказали, в мае сдадим – кровь из носу, но надо сдать! И отличного качества! Вот, давайте разберемся, почему не сдаются дома на площадке «А». Товарищ Степанов, объясните, в чем дело?

– Четыре коробки готовы, но мы не начинаем отделочные работы, так как не смонтированы водопровод и санузлы. Два дома не заканчиваем: завод железобетонных изделий не дает плит перекрытия.

– Так, давайте по порядку. Садитесь. Вопрос к подрядчику. В чем дело, почему не монтируете санузлы, товарищ Алексеев?

– Нет труб, – встал он. Промышленность не выполнила план по металлу, завод не выполнил план по трубам. Наш толкач там сидит, но труб не дают, их нет.

– А наряды?

– Наряды есть, труб нет. Собираем сейчас по заводам, где какие остатки имеются. Диаметр не по проекту, нарушаем проект, завтра начнем монтировать. Еще на один дом не хватит, ищем.

– Хорошо, ищите быстрее. Директор железобетонного завода, что с плитами?

– Нет металла. Получили железный прут не той прочности, пришлось усиливать за счет количества, получился перерасход. Наряды использовали, без нарядов не дают.

– Зачем брали железо не той марки, какая нужна?

– Нужной марки не было и до сих пор нет. Взяли то, что было, вот и поставили шесть коробок, а то бы и их не построили.

– Что дальше?

– Поехал главный инженер в министерство, выбивать наряды. Две недели там сидит, обивает пороги. Пока ничего утешительного сказать не могу.

– Может быть, у кого-то есть в запасе неиспользованный стальной прут?

– У меня есть, – сказал Степанов, – я не знал, что из-за этого дело встало!

– Вот это уже никуда не годится! Что ж вы сами не могли выяснить друг с другом? Горком должен выяснять? Почему у вас нет контакта? Товарищи, до конца второго квартала осталось чуть больше полутора месяцев, сейчас начинается разгар строительного сезона, не упустите время. Помогайте друг другу, но чтоб строительство шло полным ходом, без срыва графика. Спрашивать будем самым серьезным образом, как положено, спрашивать с коммунистов. Сергей Федорович, возьмите на контроль. Помогите, где сможете.

Последний вопрос был – персональное дело.

– Расскажите, товарищ Зайцев, – обратился Родионов к тучному чернобровому мужчине, – как вы дошли до жизни такой?

– Двадцатого апреля я был у завгоркомхозом Поливанова Юрия Михайловича и попросил у него сто листов кровельного железа, чтоб покрыть крышу управления: течет во всех комнатах. Он дал двести, я говорю: зачем мне столько? Он отвечает: «Бери, коли дают, мы много получили». А потом намекнул, что зарплаты ни копейки не получил, только расписался, так как был замминистра, которого он три дня кормил и поил в ресторане, кое-чего выбил из него, и теперь они с ним друзья, и он впредь поможет, чем сможет. Кому-кому, а ему не откажет. Потом спросил: «Понимаешь?». Я ответил: «Понимаю». Для дела ведь. Сто листов оставил себе, а сто послал шофера продать в районе. Тот продал и потребовал половину денег себе. Я не мог, это же не мои деньги, это для дела. Он сказал, что донесет, и донес. Я себе копейки не взял. Вот деньги! – он выложил пачку десятирублевок на стол.