Холли Ринглэнд - Потерянные цветы Элис Харт [litres]

Значение : Опасные удовольствия

Triodia / Центральная Австралия

Тянпи (Пит.) – жесткая остроконечная трава, преобладающая в большей части внутренних территорий Австралии, занятых красными песками; прекрасно себя чувствует в самых бедных и засушливых почвах, какие есть в пустыне. Растет кочками, очень глубоко пускает корни – часто на глубину до трех метров. Некоторые ее виды используются анангу в качестве клейкой ленты .

Элис полностью отдалась жизни в Килилпитяра. Она продолжала тренировки с Руби, изучала истории этой территории и была неразлучна с Лулу, с которой они вместе работали по графику десять дней и четыре дня отдыхали. Элис внимала обеим женщинам со всем возможным прилежанием и училась у них. Сильным голосом она водила экскурсии для туристов по кратеру – день внутри кратера, день снаружи, – рассказывая им истории и призывая помогать защищать Сад сердца. Понимание в глазах посетителей чрезвычайно воодушевляло ее. Недели шли, и в ней росла уверенность, что за время ее экскурсий никто не срывал пустынный горошек.

Когда дни начали понемногу остывать, Элис и Лулу взяли в привычку гулять после работы по тропам пожарной безопасности или сидеть друг у друга в патио с чашечкой крепкого кофе и шоколадом с чили, который готовила Лулу. Под небом, усыпанным драгоценными камнями, Лулу рассказывала Элис истории о своей бабушке, женщине с турецкими кольцами на каждом пальце и волосами такими густыми, что в попытках их укротить она ломала расчески. А что насчет тебя, Элис? Расскажи мне о своей семье . Элис слишком боялась рассказывать правду. С ее губ легко слетали рассказы об отце и матери, о ее семи братьях, об играх, которыми они забавлялись, пока росли вместе, о приключениях и счастливом доме у моря. Эти истории было так легко рассказывать, что в них не ощущалось лжи. Они и для самой Элис были чистой правдой – словами, среди которых она выросла, читая их на страницах книг.

Поздним вечером, когда Элис оставалась одна, она трудилась над своими тетрадями с растениями. Они стали ее утешением и успокоением, ее высушенными и зарисованными цветами – ее историями: о детских воспоминаниях, одиночестве и потерянности, о жизни без матери, о негодовании, горе, страхе и вине. О ее неосуществленных мечтах. О наказании. О ее желании быть поглощенной любовью.

После нескольких месяцев Элис уже не ощущала себя такой вопиюще некомпетентной. Она знала всех в парке по именам и хранила в памяти всю необходимую информацию: в какие дни автопоезд привозил продуктовые поставки и сколько поездок от Парксвиля до курорта и обратно она могла сделать на своем грузовике до того, как замигает лампочка, сигнализирующая, что топливо подходит к концу. Килилпитяра стала местом, где Элис чувствовала себя в безопасности. Здесь не было прошлого. Никто не знал о ее жизни среди сахарного тростника или среди цветов. В пустыне она могла просто быть частью настоящего. От работы у нее болели мышцы, волдыри вздувались на костяшках пальцев, и она ощущала себя настолько вымотанной физически, что больше не видела снов об огне. Она была очарована пустыней: ее оттенками, ее просторами, ее ошеломляющей необычной красотой. В дни, когда ей не нужно было совершать обход на рассвете, она проводила утро с Пип, взбираясь по тропе вверх к смотровой площадке. К ее глазам подкатывали слезы всякий раз, как она глядела на пустынный горошек; она верила, что он поможет ей оставаться собранной и цельной. Хотя Элис обучила Пип некоторым командам по оказанию помощи, которые выполнял Гарри, прибегать к ним необходимости не возникало – обмороки не повторялись. Сердце ее начинало учащенно биться только в тех случаях, когда рядом оказывался Дилан Риверс.

Однажды днем в конце десятидневного рабочего периода Элис и Лулу мыли свои пикапы в рабочем дворе. Они слушали громкую музыку и мечтали вслух, как вместе проведут предстоящие четыре выходных, когда в ворота въехал Дилан. Элис надвинула на глаза солнечные очки.

– Кунгкас, – сказал Дилан, подъехав к ним и опустив стекло, – как поживаете?

Элис кивнула, слегка улыбнувшись. Говорить она не могла. Лулу бросила взгляд на нее, потом на Дилана.

– Сегодня десятый день, так что все хорошо, – ответила она холодно.

– Завидую, – улыбнулся он, – я лишь на середине пути.

Он не сводил глаз с Элис. Его беспардонность заставила ее занервничать; ей казалось, он видит насквозь ее сердце и видит то, из чего оно состоит: из соли, полевых цветов, рассказов и безнадежной тяги к нему. Когда Лулу рассказала ей, что у него есть девушка Джули, работающая гидом и живущая в городе, Элис стала терзаться ревностью.

– Есть планы на эти четыре выходных? – спросил он.

Она чувствовала запах его кожи, его одеколон – свежий и сладкий, он ассоциировался у нее с молодыми зелеными листочками. Она хотела бежать, хотела запрыгнуть в его пикап и просто ехать, через столько восходов и закатов, сколько потребуется, чтобы добраться до западного побережья, где они смогут упасть на белый песок вместо красной земли и начать все снова у лазурного моря. Она знала толк в том, чтобы начинать с чистого листа.

– Не так ли, Элис? – Вопрос Лулу прервал ее мечтания.

Не имея понятия, о чем шла речь, Элис кивнула и рассеянно улыбнулась.

– Супер. Ну, я поехал. Хорошего дня! – Уезжая, Дилан медленно помахал им рукой.

На его пальцах были серебряные кольца, а на запястьях болтались кожаные ремешки.

– Не делай этого, – голос Лулу звучал тихо и серьезно, – это фигня. Это не принесет ничего, кроме боли. Не надо.

Элис отвернулась. Краем глаза она смотрела на профиль Дилана, когда он выезжал из рабочего сада. Задние фары его пикапа пронзали гаснущий дневной свет.

– Как товарищ он отличный, чика, – предупредила Лулу, – но что-то большее? В этом случае ты будешь не в большей сохранности, чем девочка из сказки, решившая погулять в темном лесу.

Элис была рада плохому освещению, надеясь, что оно скрывает ее лицо. Лулу опустила губку в ведро с мыльной водой и начала драить переднее зеркало.

– Ты спала с ним? – быстро спросила Элис.

Лулу посмотрела на нее. Отвела взгляд.

– Я просто не хочу, чтобы тебе причинили боль.

Голова у Элис шла кругом. Мысль о том, что они были вместе, была невыносима, невыносимо было думать о нем именно с ней.

Лулу вытерла переднее стекло и со вздохом снова намочила губку в ведре.

– Я не знаю, что ты оставила позади, но знаю, что ты приехала сюда, чтобы привести себя в порядок, – сказала она, – так сделай же это, чика. Ты постоянно трещишь о том, как тебе нравится мой дом и как бы ты хотела, чтобы твой был похож на него, но продолжаешь жить, как монашка. Укрась его. Добавь уюта. Используй выходные для приключений, исследуй окрестности. Здесь много всего, на что стоит взглянуть, помимо кратера. Например, тут неподалеку есть ущелье – его надо увидеть, чтобы поверить, насколько оно прекрасно. Так что, пожалуйста, развивайся. Развивай здесь свою жизнь, – Лулу показала на свое сердце, – не отдавай все, что у тебя есть, кому-то, кто этого не заслуживает.