Леонид Лушников - След заката

Алексей ничего не ответил. Он вспомнил, какая борьба шла за эти угодья, принадлежащие неизвестно кому, где тешили себя охотой верховные чины. Представитель минлесхоза, средних лет чиновник, привыкший повелевать, с директором комплекса Кедровым особо не спорил о границах, хорошо зная, что за его спиной стоит Березин Николай Петрович. А с ним считались даже в Москве, хотя и попал он однажды в опалу. Но время все лечит. После облета на вертолете отрогов Главного хребта, подписывая в конторе акт, угрюмо проговорил:

— Хороший куш оттяпали! В ЦК прошляпили… Хотя чего тут удивляться. Все сыплется… — взгляд его остро облапил.

Кедров увильнул от разговора, помня старинную поговорку: «Молчи, глуха, — меньше греха!» Он старательно вывел на листе свою закорюку, пожал руку и проговорил, тая ехидство:

— Спасибо за заботу! Поужинаем?

На банкете в узком кругу темирязевских руководителей он надрался на халяву, падал грудью на стол и нес всякую околесицу, пока чинушу не снесли на руках в гостиничный номер.

Березин, узнав тогда о решении Центрального комитета партии, торжествовал победу. Не теряя времени, он развил бурную деятельности по обеспечению техникой и оборудованием своего детища. Вечером, в очередной приезд в Бересеньку, сидя за столом, Николай Петрович расхваливал нового лесосечного мастера, подсунутого ему Мажитовым.

— С ним дело пойдет! Вот увидите… План будет и через год пойдет лес государству…

Алексей, разливая чай из самовара в большие фарфоровые чашки, говорил натянуто, поглядывал на тестя, хмурившего густые брови:

— А я думаю, Николай Петрович, лучше нашего Дмитрия Борового на эту должность не найти…

Петр Семенович по старинной привычке шумно отхлебывал чай из блюдца вприкуску, стреляя глазами по спорившим мужикам, до поры до времени сдерживая свою неуемную горячность, хотя внутри уже все клокотало, а мысли неслись галопом: «Суют, абы кого! Как был блат выше дела — так и остался!»

— Ты же не знаешь, что за человек этот Гордеев, — продолжал Алексей, пряча недовольный блеск глаз от Николая Петровича, не любившего, когда ему перечили. — С нашим народом уметь надо ладить…

— Верно, Алешка! — подскочил Петр Семенович, окончательно приняв сторону зятя. — В институтах не учат этому делу, а Димка свой в доску!.. Его кажная собака в округе знает. Сколь лет мастерит на лесосеках?! То-то!.. Аль позабыл, сынок, как сам его ставил? И орденов у него… Пришлый наломает тут дров и смоется!..

— А тебе-то что? — вскипев, повернулся к отцу Николай Петрович. — Сиди на печи да считай кирпичи!

Обида резанула по старому сердцу.

— Ты-то оторвался, как г… от ж…, а мы тута живем! А ну тебя, придурка! — Петр Семенович ожесточенно махнул рукой и, не глядя на сына, гремя протезом, вышел во двор, матерясь многоэтажно на весь проулок. На крик отца из сараюшки выглянула Катерина, чистившая коровник. В синих глазах удивление.

— Ты чего, батя, разошелся?

— А-а-а, пошли вы!.. — и тронулся к старице.

— А батя прав, — проговорил Алексей, прислушиваясь к шуму во дворе и в упор глянув на Березина. — Варягов у нас побывало много и где они сейчас?

Николай Петрович сделал по-своему. А Алексей как в воду глядел. Новый лесосечный мастер, только что вышедший из-за парты института, с рыжим пушком над верхней губой, дальше Темирязевского не бывал, а лесосеку и во сне не видел. С месяц он потолкался в конторе, пощупал девок на танцульках и незаметно смылся в неизвестном направлении. Алексей со смехом напомнил о нем как-то, но Березин не принял шутки. Райком утвердил кандидатуру Борового, затаившего глухую обиду на бывшего своего дружка…

Алексей вздохнул, вспоминая, как убеждали Березина, отстояв кандидатуру Борового. И сейчас все неладно. Сверху требуют лес, грозятся, а выше головы не прыгнешь. Кедров изворачивается, как вьюн, шлет липовые сообщения о выполнении плана на новых лесосеках, отгружая лес из запасников. Алексей понимал, что если к зиме на запустят лесоразработки по Каменке, то дни генерального сочтены, сколь ни крутись и ни подхалимничай перед проверяющими чинами из области и из центра. Глядя вперед, на набегающее жидкое полотно, Алексей с трудом оторвался от тревожных мыслей и мечтательно произнес:

— Эх, перевести бы всю тягу на локомотивы! Паровики тут потужатся. Парой придется гонять. Помнишь, как на Соре растягивались? А тут покруче!.. Без толкачей не обойтись.

— Ну а как же! — живо отозвался Зотов, сверкнув белозубой улыбкой. — Рад бы запамятовать, да пальчики напоминают! — он потряс в воздухе левой кистью, где недоставало трех пальцев. — Мороз под сорок!.. А у нас в тендере пусто, как в степи! Да и пурга поднялась… Не только путей, а свету белого не видно. Вы тогда, Алексей Павлович, в расщелину провалились вместе с чурбаком. Думали, не вытащим! А топлива все же заготовили…

— Помню! — усмехнулся Алексей. — Были времена, а теперь моменты. И тут зима нам даст по мозгам!

— Прорвемся! Лишь бы лес пошел…

Разговор оборвал помощник машиниста, белобрысый паренек родом из Ленинского, закончивший недавно ремеслуху. Он хлопнул железной дверью дизельной, проговорил:

— На втором движке подшипник опять греется.

— Сильно?

— Пока терпимо, но после рейса надо встать в депо на яму. Буксу сменили и все без толку. Видать, заводской брачок на шейке…

Ближе к вечеру поднялись к лесосекам. На верхнем складе вовсю кипела работа. Плотники торопились сдать эстакаду, пока не пошел лес. На будущей сортировке строители-путейцы клали разъездные пути по выглаженной бульдозерами насыпи. Кругом взрытая земля горела глиной, словно кровоточащая рана на фоне зеленки. В лощине, там, где опоясывали склоны мачтовые сосны, доживавшие свой век, суматошно визжали бензопилы, урчали на высокой ноте движки трелевочных тракторов, утюживших волок, заваленный ветвями, макушками деревьев, крупным гравием и разным лесным хламом. Страшно и неопрятно выглядел на первый взгляд лесосечный развал. Через год-два подзарастут шрамы челигой и подлеском, укроются сорным леском. Но земля еще долго будет страдать, пока не пройдет время.

Увидев медленно выползавший из распадка состав, лесосечный мастер Дмитрий Боровой, уже год занимавшийся разрубкой трасс, соскочил с подножки «кировца» и поспешил к станции, заранее зная, что приехало многочисленное начальство.

Когда состав, качнувшись, замер, первым с подножки пассажирского вагона сошел нестареющий и бессменный главный инженер комплекса.

— Здравствуйте, Леонид Андреевич! — поприветствовал его Боровой, протягивая руку. — Как добрались?

— Без происшествий, — мрачно вымолвил тот, глядя на то, как сползает по поручням еще больше располневший начальник сырьевого отдела Козин, а следом выглядывал руководитель капитального строительства Смирнов, колыхавшийся своим чревом, словно медуза на волне. — У тебя что новенького? Успеешь к осени разработать лесосеки?