Виктор Пелевин - Искусство легких касаний

— Неважно. Короче, наверху врубили заднего. Изюмину велели прекратить все работы по программе «ИЛК», но он все-таки решился завершить свою Царь-химеру. И когда наверху узнали, что она уже развернута…

Голгофский чувствует холодок под ложечкой. Этого выражения он раньше не слышал.

— Подождите-подождите, — перебивает он, — не так быстро. Что это за Царь-химера?

— Химера последнего удара. Ноосферная супербомба мощностью в пятьдесят тысяч индюшек. Как бы замковый камень в том здании, которое Изюмин строил двадцать лет. Завершающий аккорд.

— Можете точнее описать, что это такое?

— Ну… как бы объяснить. Все те изменения, которые группа Изюмина произвела в американской культуре, в принципе американцам по отдельности понятны и видны. Они их кое-как анализируют, рефлексируют и так далее. Но вот целостной и ясной картины той мрачной тюрьмы, которую построило для них ГРУ, у американцев пока нет. Они по старинке считают себя благородной республикой, продвигающей идеалы добра и свободы. И вот, чтобы раскрыть американцам глаза…

— Как Вию, — вставляет Голгофский.

— Вот именно… чтобы заставить их ясно увидеть ту шизофреническую оруэлловскую звероферму, которой стала Америка в результате трусливой диверсии российских спецслужб, и была разработана Царь-химера.

— Что должно было случиться после ее активации?

— Никакого конкретного события. И одновременно сразу многое. У американцев словно спала бы с глаз пелена. Рассеялись бы иллюзии, еще скрывающие от них жуткую панораму их новой реальности, созданной на Объекте-12. Это, конечно, невероятно подкосило бы американский дух. Результаты были бы катастрофичны.

— Можете чуть подробнее?

— Я могу, но мне неловко.

— Почему?

— Знаете, Изюмин формулировал техническое задание на Царь-химеру в очень эмоциональных, неприличных и сексуально окрашенных терминах. Даже неудобно повторять — вы можете подумать, что это мои слова и мысли.

— Ничего, мы на работе, — отвечает Голгофский. — Валяйте.

— Ну… Там был заложен, например, такой ударный фактор, как неверие в свободную прессу. После активации Царь-химеры американцы должны были увидеть своих корпоративных журналистов как… Почему-то в техзадании это было прописано по-французски: les putes sans peur et sans reproche. Бляди без страха и упрека, которые даже за пять минут до атомного взрыва будут работать над своим резюме. Чувствуется рука гулаговского масона — наверное, использовали старые архивные наброски. Еще, помню, там было выражение «сучки в витрине».

— Почему в витрине?

— Знаете, сегодня журналисты формируют себе в твиттере профессиональный профиль, где представлены все их мнения и оценки. Заводят как бы такую витринку, где их хозяйство разложено по прилавку — чтобы проще было нанимать. Царь-химера заставила бы американцев воспринимать журналистов как порноактеров, ежедневно выкладывающих в сеть свои снимки с воткнутыми в интимные отверстия матрешками… А самих порноактеров она заставила бы соревноваться, кто засунет матрешку глубже.

— Очень странно. Почему вдруг матрешки?

— Изюмин имел в виду борьбу прогрессивных журналистов с российской дезинформацией и угрозой.

— Угу, теперь понятно. Еще что-то?

— Была запланирована циничная атака на политических лидеров свободного мира. После активации Царь-химеры американцы остро ощутили бы, что вашингтонский сенатор и голливудская актриса — это одна и та же профессия, только актриса сосет у Харви Вайнштейна, а сенатор у Биб… Извините, дальше уже начиналась такая конспирология, что стыдно повторять. В идеале, говорил Изюмин, любой западный политик, не являющийся безусловным и очевидным подлецом, должен быть объявлен русским агентом.

— К какому результату это должно было привести?

— Американцы почувствовали бы, что живут не в свободной республике, а в гнилой олигархической империи и их страна — такая же точно управляемая демократия, как сами знаете кто, с таким же избирательным правосудием, подтасованными выборами и лежащей в основе всего ложью. Разница только в том, как конкретно организован тоталитарный менеджмент и где спрятана подтасовка… Это Изюмин так формулировал. Я лично вовсе не…

— Да понимаю, понимаю, — цедит Голгофский, — иначе вы бы к нам не пришли. Продолжайте.

— И, конечно, атака на культуру. Такая же безрадостная картина — завывающий над пустыней реальности славóй («В.С., наверное, хотел сказать «самум», — отмечает Голгофский, — иначе фраза непонятна»), синтетическое голливудское сало, обязательная реклама спецслужб, дрессированные творцы в своих сетевых витринках и торопливо приспосабливающиеся к левой повестке корпорации, распускающие в духовной тьме свою хайтек-паутину для сбора монеток с глазниц будущих мертвецов…

— О как. Это все?

— Нет. Самое главное — удар по identity. Царь-химера как бы создавала кривое зеркало, где американец видел на своем месте зависимое, запуганное и предельно озабоченное личным выживанием существо, от которого на каждом шагу требуется демонстрация верных политических взглядов и казенного патриотизма. Таким же примерно был советский человек семидесятых. Поэтому конечная линия развертывания химеры была обозначена так: современная Америка — это тоталитарный совок семьдесят девятого года с ЛГБТ на месте комсомола, корпоративным менеджментом на месте КПСС, сексуальной репрессией на месте сексуальной репрессии и зарей социализма на месте зари социализма…

— Что, — иронично спрашивает Голгофский, — и никакой разницы господин Изюмин не видел?

— Видел, — отвечает В.С. — Разница, говорил он, в том, что в совок семьдесят девятого года можно было привезти джинсы из Америки, а сегодняшняя Америка — это такой совок, в который джинсы уже никто не привезет. Из того совка можно было уехать, а из этого некуда. И «Голоса Америки» в нем тоже нет и не будет. Только три чуть разных «Правды» и один многоликий бессмертный Брежнев, который яростно борется сам с собой за право отсосать у Биб… Нет, ну это уже конспирология. Но вы только представьте себе — двуполый самооплодотворяющийся Брежнев, который никогда не умрет.

— Мрачновато, — говорит Голгофский. — Но сравнение с Советским Союзом звучит натянуто. Похоже, генерал Изюмин просто ненавидел прогресс.

— Да нет же, — отвечает В.С. — Как вы не понимаете? Дело не в идеалах, которые провозглашает американская культурная революция. Дело в том, что все эти идеалы — просто намалеванные на кумаче дацзыбао над строящейся зверофермой. Американцы этого не видят, потому что никогда в таком месте еще не жили. А нам это очевидно, потому что это наш национальный архитектурный стиль.