Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

Когда вьюки были погружены и караван был готов к отходу, Кэлками и Акулина покурили, перед тем как садиться на верховых оленей и покинуть стоянку. Охотничья тропа Кэлками потянулась теперь строго на восток к левым притокам реки Гэнрынынг. Ондад Летяга шел легко, пробивая дорогу каравану, покорно повинуясь легким рывкам руки Кэлками посредством тонкого кожаного шнура. Вслед за Летягой ехал Кэлками на Урэплэне. К полудню караван перевалил к верховью реки Нипкир, которая, в свою очередь, впадает в речку Куррекан. Эти небольшие речки, соединившись, вливают свои воды в Левый Гэнрынынг. Бассейны Нипкира и Куррекана всегда богаты белкой, к тому же эти места покрыты густым молодым лесом. Тут не бывает сильных ветров, а зимою выпадает мало осадков. На разлапистых ветках всю долгую зиму висят комки затвердевшего снега, пока их не растопят весенние лучи солнца. Спустившись вниз по правому берегу Нипкира, Кэлками остановил оленей и слез с седла.

— Подъезжай, подъезжай поближе, здесь будем ставить палатку. Полянка ровненькая, как полы в конторе колхоза, — сказал он, отпуская оленей.

Разгрузив и отпустив животных, супруги быстро управились с расчисткой площадки и поставили палатку.

— Ты пока устанавливай печку, а я веток наломаю, — сказал Кэлками, доставая топор из вьюка.

Тут же поблизости он свалил пару тонких деревьев с густыми ветками, с которых наломал пышных веток. Затем затесал тонкий конец жерди и, очистив от сучьев, воткнул в середину сложенных веток, словно в кучу сена, закинул все это на плечо и понес к палатке. Скинув ветки у двери, выдернул палку и пошел за новой кучей. Так удобно таскать ветки, и они не крошатся.

Пока Акулина настилала ветки и укладывала на них шкуры, Кэлками установил таган под деревом и разжег костер. Набив и утрамбовав снег в объемистый котел и в пузатый медный чайник, он повесил их над огнем. Снег в котле и в чайнике зашипел и стал таять, превращаясь в чистую воду. По мере таяния Кэлками добавлял снег в посуду. Пока вода закипала, он сходил к мунгуркам и достал куски мерзлого мяса. Положив мясо в подол мехового кафтана, отнес его к костру. Большую кастрюлю он до краев наполнил мясом и поставил варить. Пока мясо варилось, Кэлками нарубил дров для палатки и насобирал еще сухих веток на растопку.

У обоих супругов, привыкших к кочевой жизни, все спорилось в руках. Каждый знал свои обязанности и все делал без лишней суеты. Наконец все было готово, уложены вещи, собраны сбруи, а в теплой палатке наведен надлежащий порядок: растянут полог, установлена печка, как будто бы и не кочевали сегодня многие километры.

Кэлками занес в палатку кастрюлю с горячим мясом и поставил на печку. А чайник с кипятком поставил рядом с ней на ветки, чтобы не выкипел.

— Ако, у меня все готово. Давай-ка будем заходить в палатку, хочется кушать и чаю попить. Глянь, луна уже большая, и вечером будет светло. После ужина успею еще дров запасти и снегу насыпать вокруг палатки, чтобы снаружи не дуло, а с тылового угла и со стороны двери повешу замшу, чтобы тепло в палатке дольше сохранялось, — сказал Кэлками Акулине, которая еще возилась с вещами.

— Хорошо, хорошо, какой ты у меня молодец, сейчас подойду. Заходи пока и поставь подсвечники со свечами, — ответила Акулина.

Отряхнув одежду и обувь от налипшего снега, супруги вошли в палатку.

— Ты, наверное, тоже сильно устала? Когда поужинаем, натопи снегу в посуду и отдыхай, а я кое-что еще приведу в порядок. Участок-то большой, нетронутый, и белка есть, много следов было видно, когда ехали. За два дня мы вряд ли охватим. Скоро начнут появляться следы и других охотников, да и кочевники, наверно, промышляют в этих краях, — сказал Кэлками за едой.

— Устала, но не очень. Душа и глаза радуются, когда по новым речкам кочуем. Скорее бы завтра наступило, чтобы в тайгу пойти белок поискать, а ты меня спать укладываешь, — ответила Акулина.

— Ладно, тогда я молчу, сам такой, — усмехнулся Кэлками.

Назавтра супруги встали далеко до рассвета. Утро было морозное — и ветерок не шелохнется.

— Ты далеко-то не удаляйся, ищи белок поблизости и допоздна не броди, а то я начинаю беспокоиться, — предупредил жену Кэлками, наполняя патронташ.

— Хорошо, я далеко охотиться не буду, здесь по ближним ручьям пройдусь, — ответила Акулина.

Держа шапку и рукавицы в руках, Кэлками вышел на улицу и взял свои лыжи. Идти было легко, широкие обшитые камусом лыжи скользили отлично. На небольшом лесистом холме он увидел самцов глухарей, лакомящихся на деревьях почками молодых лиственниц. После долгой морозной ночи крупные птицы усердно кормились. Но фоне утренней зари их темные силуэты просматривались четко.

«Искал бы я вас, не попались бы так быстро, тоже мне друзья! Мяса у меня сейчас достаточно, поэтому обойдусь пока без вас», — усмехнулся Кэлками, проходя мимо глухарей.

Начали попадаться следы белок, зайцев, горностая, свежие копанины (ямы кормежек) диких оленей. В глубоком ручье он спугнул зайца, только что улегшегося на дневку в свежевырытую снежную ямку под упавшими кустами высохшего тальника, когда-то обломанного лосями. Пробежав немного по берегу оврага, заяц остановился и сел, как белый пенек, раздумывая, в какую же сторону ему бежать. Пока заяц сидел, Кэлками мог бы его добыть, но бродить целый день, таская зайца за спиной, ему не хотелось. В данный момент косой ему вовсе не нужен: «Пусть бегает», — подумал Кэлками и резко присвистнул. Беляк взлетел на бугор и, как тень, затерялся между деревьями.

В густом молодом лиственнике Кэлками наскочил на двух белок, сидящих на ветках. Но следов беличьих под деревьями не было видно. Он сразу догадался, что когда деревья плотно стоят и длинные ветки почти смыкаются, то белки не спускаются на землю, а перепрыгивают с ветки на ветку и таким образом передвигаются по лесу. Так и энергию затрачивают меньше.

А в некоторых укромных впадинах, защищенных от ветров, на разлапистые и длинные ветки деревьев, стоящих близко друг от друга, налипает снег, который уплотняется, как наст, с каждым снегопадом увеличиваясь в обьемах и тяжелея. Часто под тяжестью снега ветки ломаются, и большие комки снега падают на землю. Белкам вольготно, они легко носятся по второму ярусу леса, порою и прыжки делать не надо. А вот охотнику от этого хуже. Теряются следы белок, которых он преследует. «Надо стрелять, пока по веткам не помчались», — подумал Кэлками, прицеливаясь в одну из белочек. А второй зверек поднялся на самый кончик вершины и, укрываясь пушистым хвостом, стал покачиваться под легким дуновением верхового ветра. Присев на коленях прямо на лыжи, Кэлками одну за другой подстрелил обеих белок. Зрение у Кэлками хорошее. Обе пули попали в головки зверьков. Вытерев кровь о кору дерева, положил белок в брезентовую котомку и пошел вверх по ручью, чтобы подняться на невысокий перевальчик и скатиться оттуда в соседний ручей. Попались еще два совершенно новых тайна, построенных трудолюбивыми и старательными белками еще прошлым летом. Но они оказались почему-то пустыми, хотя, судя по набитым тропкам, было видно, что эти тайна — жилые. Солнце уже поднялось, а белочки с кормежки еще не вернулись. Странно… Такого не должно быть. Кэлками удивился и, пожав плечами, покатил дальше.