Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

— Ако, правее проезжай, ближе куста. Вещами палатку загородим от ветра. Видишь, со стороны сопки тянет, — сказал Кэлками.

— Да, ночью ветер может подуть, а так и кустарник будет загораживать, — согласилась Акулина.

Олени Кэлками недоверчиво поглядывали в сторону соседского стада. Отошли к подножию бугра, где протекает болотистый ручей, впадающий в Долгычан, и стали кормиться.

Со стороны стана Илани все еще раздавались топоры дровосеков. С треском и шелестом падали сухие деревья, поваленные на дрова.

— Эй! Мужчины! Скорее сюда. Идите сюда на помощь, олень под дерево попал, — раздался крик охотника Павла.

Мужчины, рубившие дрова, быстро подбежали к нему. В мягком снегу под ветвями сырого дерева лежал на животе чей-то олень и тщетно пытался подняться. Срубленное дерево угодило поперек спины животного чуть позади лопаток. Подошедшие охотники подняли лесину и оттащили ее в сторону. Однако темно-бурый олень, как оказалось, самого же Павла, не смог подняться. Спина его была сломана.

— Ты что, не видел рядом оленя? Так и человека недолго задавить, — строго спросил Антон Илани.

— Не заметил, что рядом олень проходит. И шел он быстро, откуда-то сбоку вынырнул, я успел только крикнуть, но уже было поздно, — обьяснил Павел.

— Ну чего ж, надо резать. Пока еще не стемнело. Мясо распределите по всем палаткам и Кэлками тоже отнесите, — кратко сказал Илани.

— А чего отдельно не остановились? — спросила Акулина за поздним ужином.

— Да неудобно стало проскакивать. Антон просил, чтобы мы с ними заночевали. Так и так мы далеко не ушли бы. Поздно стало. Ребята хорошо нам помогли, дров и веток нарубили. Ценить и уважать надо людей, — ответил Кэлками. — Ако, ты свежего чаю завари и бурдук подогрей, пить хочется. Когда ставили палатку, сильно вспотел.

— В кастрюле еще отваренного мяса много осталось, попозже еще можем поесть. На завтрак можно будет что-нибудь сварить. Крупу вон еще возим, мы же ее мало расходуем, — говорит Акулина.

— И то правда, лучше рису немного на утро свари. Чуть позже я еще мяса поем, — ответил Кэлками, продолжая точить топор плоским напильником.

— Сейчас схожу, крупу из продуктовой мунгурки достану. Негустую кашу сварю на завтрак, — засобиралась во двор Акулина.

Но тут за палаткой послышались шаги.

— Темно. Луны нет, хоть глаз выколи, облаками закрыло ее, — низко нагнувшись, в палатку вошел Илани. Акулина посторонилась и, пропустив гостя, вышла из жилища.

— Проходи Антон, — пригласил Кэлками Антона.

— Далеко вы поставили палатку, прямо-таки целая кочевка, — засмеялся Илани.

— Это уж точно, вроде и немного отъехали, оглянулся назад, а позади уже целый километр остался.

— Быстро вы кочевали сегодня, мы ведь рано утром снялись, думали, что ближе Хякитанди вы нас не догоните. А вы тут как тут, — удивился Антон.

— Ты прав, Антон, мы рано сегодня со стоянки выехали, да и дорога хорошая.

— А Каяни Семена где обошли?

— Далеко, вчера еще в середине дня обогнали. Он только завтра наверно сюда подойдет, и то к вечеру, — ответил Кэлками.

Акулина поставила на столик деревянное корытце с мясом, алюминиевую мисочку с куском топленого жира и глубокую сковородку с жареной мукой.

— Ты пока покушай, а потом чаю попьем, — сказала Акулина Антону. Антон подвинулся ближе к столику и принялся за еду, откалывая застывший жир острым концом охотничьего ножа. Вытопленный жир, извлеченный путем долгого кипячения из дробленых костей оленя, лося, барана, очень вкусный и питательный. Его едят с отварным и вяленым мясом. А имрын ( вытопленный жир ) вкусный, аж во рту тает, когда его с горячим мясом ешь. Кэлками с Акулиной, чтобы гостя не отвлекать от еды, ведут пока между собой разговор о своих сугубо хозяйских делах.

«Да что же это я. Ем и ем, будто сутки голодал», — подумал Антон, вытирая рукавом замшевой камлейки вспотевший лоб.

— Вы в Камешках-то долго будете? — спросил Антон.

— Долго в селе задерживаться не будем. Распутица может застать. Сдадим пушнину, получим расчет, кое-какие покупки сделаем, и обратно в путь-дорожку. В бригаду к Павлу Мургани возвращаться будем. А так бы кочевали потихоньку вместе с вами. Но увы… — ответил Кэлками Антону, пожимая плечами.

— Распутица — дело гиблое, раскиснет снег, как каша, хоть плачь. Ну что ж, в Камешках встретимся. За вами, Кэлками, нам не угнаться, уж больно быстро вы кочуете. Зимой еще, когда пастухи в Камешки ехали, они сказали, что в верховьях Хайка-мычака наледь поперла у прижима под скалой, ну где лабазы и старые вешала кочевников стоят.

— Да знаю те рыбацкие стоянки. Сколько помню, каждую зиму там наледь разливается.

— Ну так вот, все нарты обледенели и сами набродились, благо погода после оттепели была теплая. Поэтому на обратном пути через Хайкамычак уже не пошли, а с Хякитанди повернули на Алдыркачак, чтобы спускаться по Долгычану. Вот на их дороге мы и стоим. Вобще-то я хотел по Хайкамычаку пройти, но побоялся. Там места положе и ровнее, меньше дорогу задувает, чем по Долгычану, — говорит Антон. — Кстати, вам свежего мяса принесли?

— Да, принесли, принесли, Антон, спасибо, — ответила Акулина.

— Благодарю за чай, надо идти, поздно уже, пока доберусь до палатки, полночь наступит, — пошутил Антон, выходя из палатки.

— Будем и мы укладываться, день хлопотным был. Ты, наверно, устала? — спросил Кэлками жену.

— Немного, от самой стоянки с седла не слезала. Соседи нам кипяченую воду принесли, дрова, а что мы с тобой? Только палатку поставили, поэтому и не очень устала.

— Завтра рано будем вставать, местами дорога заметена наверно. Тосапкана оседлаю, отдых Поктрэвкану нужно дать, — сказал Кэлками, ложась спать.

— Я пока на Иранде буду ехать, он спокойный и сильный, — ответила Акулина засыпая.

Кэлками проснулся внезапно, услышав какой-то отдаленный шум, голоса. Вроде как люди по дороге ходят. Ранним морозным утром в природе слышимость прекрасная, особенно когда человек привыкает к тишине. Кэлками хорошо выспался, за ночь ни разу во двор не выходил, хотя много чаю пил вечером. Неужели проспал? Ветра вроде нет, палатку бы трепало. Не понятно. Не вылезая из спальника, Кэлками затопил печку. Акулина тоже заворочалась.

— Что, уже утро? — спросила она.

— Да соседи тоже встают, слышно, — ответил Кэлками и стал одеваться. Поставил чайник и кастрюлю на печку и вылез из палатки. Уже светало. Слышно, как ссорятся собаки в стане Антона. В ближней палатке сквозь изношенную стенку просвечивается свет. Кто-то в малюсенькой пристройке перед выходом из палатки разжег костерок, чтобы на открытом огне быстрее сварить еду себе и, может быть, собакам. Охотники торопились. Кэлками вернулся в палатку и отставил на талые ветки закипевший чайник. Акулина уже сворачивала полог.