Владимир Рецептер - Смерть Сенеки, или Пушкинский центр [журнальный вариант]

И правда, Ирочка была на стороне Дины Шварц и Гоги Товстоногова.

Типовой договор на создание инсценировки в двух актах по роману Б. Пастернака «Доктор Живаго» между мной и БДТ им. М. Горького был заключён 10 июня 1987 года сроком до 1 января года следующего. И, закрывая сезон, Георгий Александрович, Дина Морисовна и директор дали многочисленные интервью о предстоящей в БДТ постановке. В некоторых сообщалось даже имя инсценировщика…

Я назвал пьесу «Тетрадь Юрия Живаго». Смерть героя и медленное чтение близкими его бумаг, включая стихи из романа, крестный путь и житие поэта-мученика…

Мы не один раз встречались с Евгением Борисовичем, до чуда похожим на отца, Еленой Владимировной, их детьми Петром, Борисом и Лизой Пастернак. Славное гудение Евгения Борисовича, его размышления о романе и «папочке» давали живое дыхание, и работа полностью захватила меня. Пьеса была прочтена в домах московских друзей. На читке у Бориса Биргера пьесу слушал и Кваша…

О конце работы я сообщил Дине и предложил прочесть пьесу в театре. Над городом нависала обширная пауза. Наконец, позвонила грустная Дина.

— Володя, — сказала она, — Георгий Александрович неважно себя чувствует. Давайте мы сами почитаем пьесу и сразу дадим ответ. Он очень хочет это поставить и уже попросил Розенцвейга найти музыку из американского фильма. Вы помните её?..

Вместо ответа я спел в телефонную трубку музыкальную фразу.

— Вам нравится? — обрадовалась Дина.

— В этом фильме — да, — сказал я.

— А для спектакля? — спросила она.

— Лучше бы Скрябин, — сказал я, — но Розенцвейг напишет театральнее. А Исаак Шварц трагичнее. Только не говорите этого Гоге...

— Когда вы принесёте пьесу? — спросила Дина.

— Хоть завтра, — легкомысленно ответил я.

Беря экземпляр, Дина сокрушённо сказала:

— Володя, этот ваш уход… Всё произошло так быстро, что я не успела вмешаться!..

— Диночка, — сказал я, — ваше вмешательство никого бы не остановило… Не берите в голову. Главное, мы живы и у нас есть будущее.

По зелёному зданию гулял растерянный домовой и всякому ставил свои подножки. Пастернаковского романа Георгий Александрович, очевидно, давно не перечитывал, а фильм помнил смутно, и, прочтя пьесу, сделал для себя открытие:

— Но про это всё я уже ставил в «Тихом Доне»!..

И тут желание ставить «Доктора Живаго» у него прошло.

И правда, в «Тихом Доне» есть абсолютно всё; те же годы, та же Россия, та же Гражданская война и народ тот же…

Кроме одного… Кроме одного Юрия Живаго…

Об этом мне сообщила, конечно же, Дина Морисовна Шарц.

Позже с моим «Живаго» возникла и МХАТовская история.

Рядом с Ефремовым мы смотрели «Золотого петушка» Камы Гинкаса. Олег задыхался, но о Пушкине и Пастернаке говорил заинтересованно, и я приехал в Москву читать ему пьесу. Долго ли, коротко ли шли договоры, наконец, он ждал меня дома за столом, будто бы готовый к тому, чтобы слушать, но я понял, что Олег успел выпить.

— Читай-читай, — сказал он, — ты же хотел прочесть. Это же про любовь… Роман про любовь.

— Это про войну, — сказал я, — про жизнь и смерть… И про любовь.

— Про любовь, — повторил Олег.

— Олег, может, отложить до другого раза?

Он понял и сказал:

— Ладно, прочти актёрам, в театре.

— Хорошо.

— Созвонись с Толей Смелянским.

— Ладно.

Он спросил:

— Хочешь выпить?

И я сказал:

— Нет.

Всё-таки он был старше меня.

Во МХАТе была читка, я думал, что доктора мог бы сыграть Слава Любшин, но решение было отложено, Слава позвал меня посидеть, и в тот раз мы с ним хорошо посидели и, конечно, выпили…

Это Рассадин велел мне послать «Узлова» Семёну Израилевичу Липкину, и вот какое письмо я получил в ответ.

«Дорогой Владимир Эмануилович!

Спасибо Вам за «Узлова», за добрую надпись на книге. Она талантлива, а талант всегда редкость, не только в тоталитарном, но и в свободном государстве.

Не могу сказать, как Володин, что прочитал её в одну ночь. Всё-таки, уже 85, не шутка, глаза устают быстро. Но просыпался каждый раз с чувством: сейчас начну читать чудную вещь.

Чем хорош, чем нов, чем жив Ваш «Узлов»? Его редкое, «казановское» свойство — не главное в нём, и далеко не главное. Он прежде всего человек, а создать человека из слов редко кому удаётся, Вам удалось. Повторяю: Вы талант. Это не каждому скажешь, даже опытному литератору. Замечательная особенность: Вы пишете об Узлове как мемуарист о действительно существовавшем человеке, поэтому Узлов не вымысел, он между нами жил, как жили весьма известные артисты БДТ. Так же как вымысел у Вас становится мемуаром, мемуар у Вас обладает поэзией художественного вымысла. Как славно, что есть писатель (Вы), который нов, не прибегая к тому, чтобы, сняв с себя всё, даже трусы, нанести пощечину здравому вкусу.

Моё восхищение разделяет Инна Львовна. Ваш С. Липкин. 14.Х.1996».

Миша Швыдкой оправдал надежды. Подарком для меня стала копия его письма Кудрину, которое было отослано и получило не только исходящие и входящие номера и подпись Миши, но и около десятка согласовательных виз, то есть подписей, сделанных ответственными чиновниками его агентства.

«Вход. № 116 от 20.12.05 В Министерство финансов РФ Кудрину А. Л.

Уважаемый Алексей Леонидович!

Прошу вас помочь в решении вопроса об увеличении численности Государственного Пушкинского театрального центра в Санкт-Петербурге с целью соз­дания театра-студии «Пушкинская школа» на 16 актерских единиц в размере 863,7 тыс. рублей (фонд заработной платы 684,4 т. р., начисление на оплату труда 179,3 т. р.)

Пять лет совместно с Санкт-Петербургской Государственной Академией театрального искусства по специальной программе воспитывались актёры «пушкинского курса», призванные составить труппу театра-студии «Пушкинская школа». Речь идёт о новом художественном направлении и деле с далеко идущими последствиями в истории русского и мирового театра.

Репертуар будущего театра студии: «Два романа» («Роман в письмах» и «Марья Шонинг» А.С. Пушкина), «Жил на свете рыцарь бедный…» («Скупой рыцарь» и «Сцены из рыцарских времён» А.С. Пушкина), «История села Горюхина» А.С. Пушкина, А.С. Пушкин. «Диалоги», «Горе от ума» А.С. Грибоедова, «Джон Теннер. Вслед за Пушкиным на Дикий Запад», Первая редакция «Бориса Годунова», готовятся «Маленькие трагедии» А.С. Пушкина и др. Многое из названного идет на сцене впервые, репертуар связан со школьной и вузовской программой и представляет интерес для широкого зрителя.

Потерять возникшее художественное единство значило бы потерять пушкинскую перспективу первой в истории России пушкинской труппы.

С уважением, М.Е. Швыдкой».

«Тетрадь Юрия Живаго» дал мне поставить руководивший тогда «Театром на Литейном» Вадим Голиков. Тот самый, в дипломном спектакле которого «Перед ужином» я дебютировал на сцене БДТ. Ученик Товстоногова, славный человек, окончивший перед театральным институтом философский факультет университета.