Алан Холлингхерст - Библиотека плавательного бассейна

— Ах, вот и конец нашего фильма, — сказал Стейнз и выключил проектор.

Несколько секунд мы сидели в полной темноте. Джеймс крепко сжал мне руку, и я почувствовал его возбуждение.

— Никогда не видел ничего более поразительного, — сказал он тоном, которым обычно благодарят гостеприимного хозяина, но при этом ничуть не покривил душой.

— Настоящая находка, не правда ли? — пробормотал Стейнз, включив свет. — На основе этого фрагмента я хочу сделать небольшой биографический телеочерк — возможно, с вашим закадровым комментарием, мистер Брук, если вы не против.

— У меня есть кое-какие соображения по этому поводу, — сказал Джеймс.

— Я, разумеется, бывал в Дженцано, — пробурчал Чарльз, желая напомнить о себе. — Там проводится фестиваль цветов, и главную улицу устилают… э-э… цветами.

— Вполне в духе Фербанка, — вставил я свой трюизм.

— Значит, не исключено, что в другой такой же день, — сказал Джеймс, — если только этот другой день когда-то был, он шел по улице и топтал цветы.

Болтовня на эту тему продолжалась, и я, почему-то предчувствуя недоброе, спросил у Стейнза о фотографиях Колина.

— Ох, совсем забыл! — сказал он, укоризненно хлопнув себя по лбу. — Но как же я их найду?

— Простите, что надоедаю, — вежливо сказал я. — Просто я подумал, раз уж я здесь, а вы любезно пообещали…

— Ах, знаю, знаю. Но там всё в беспорядке, как вы, несомненно, помните.

— Вообще-то я, кажется, смогу примерно вспомнить, где они лежали.

Он разрешил мне выдвинуть огромный ящик с фотографиями, в котором мы с Филом (ах!) рылись несколько недель назад.

— Прошу, можете искать, — сказал Стейнз таким тоном, словно не хотел меня обнадеживать.

Но это был тот самый ящик. Я узнал мейфэрские портреты, фривольные фотоэтюды с Бобби в качестве модели — с Бобби, который в тот день отсутствовал: наверняка он был выдворен из дома в соответствии с негласным договором о хорошем поведении, — и беспорядок меня ничуть не смутил, поскольку всё лежало точно так же, как в прошлый раз. Однако, добравшись до дна и отогнув край последнего листа папиросной бумаги, я вынужден был признать, что снимков Колина, этих вычурно непристойных произведений, в ящике нет. Я обшарил соседние ящики, верхний и нижний, но уже без особой надежды на успех. Чарльз крикнул: «Что он ищет?» — и когда Стейнз ответил: «Я обещал ему несколько фотографий мальчика по имени Колин, но не имею ни малейшего представления, где они», — я понял, что он лжет.

— Колин? — переспросил Чарльз. — Нет, кажется, я не знаю такого? Я его знаю?

Я кивнул, дав понять, что речь идет о том парне, о котором я ему рассказывал, и что для меня это очень важно; но он и бровью не повел, дипломатично сделав вид, будто не помнит о нашем разговоре. Полчаса спустя, когда мы пожимали друг другу руки и расставались, он не решился взглянуть мне в глаза.

— Ну что ж, успех неполный, — сказал я Джеймсу. Он уже сел в машину, а я стоял, наклонившись над открытой дверцей.

— Не волнуйся из-за этой истории с Колином, — сказал он.

Я принялся барабанить пальцами по крыше машины.

— Я хочу его проучить! Похоже, других дел у меня больше нет.

— Тебя подвезти?

— Нет, я пойду домой. А потом поеду в бассейн, поплаваю: нужно хотя бы о теле заботиться, если о душе уже поздно.

— До скорого.

— До встречи, мой дорогой.

В середине дня, когда я приехал, в «Корри» было очень тихо. Немногочисленные посетители смотрели друг на друга скорее с доброжелательным любопытством, чем с завистью, свойственной соперникам. Казалось, этих совершенно разных людей связывает лишь то, что они неизменно приходят в клуб почти в одно и то же время. Среди них было несколько стариков, даже, наверно, двое-трое ровесников Чарльза, и каждый, разумеется, мог бы рассказать историю своей жизни, необычную, но, как ни странно, во многом схожую с биографиями остальных. А войдя в душевую, я увидел загорелого паренька в светло-голубых плавках, и он мне сразу приглянулся.

Опера Вагнера «Тристан и Изольда», дирижер Саймон Рэттл (Здесь и далее — прим. перев.).

Дом-музей архитектора Дж. Соуна (1753–1837); имеет коллекцию архитектурных планов и эскизов, картин и т. п.

Испанский дворец близ Мадрида, построенный в виде решетки.

Подставка для купели.

Узкое искусственное озеро в Гайд-Парке.

Торговые улицы в центре Лондона.

Уильям Блейк (1757–1827) — английский поэт и художник.

Большой парк, примыкающий к Гайд-Парку.

«Идоменей» — опера Моцарта.

Парк в Уэст-Энде, западной фешенебельной части Лондона.

Базби Баркли (1895–1976) — хореограф, постановщик многих знаменитых американских мюзиклов.

Клуб актеров, писателей и журналистов.

Клуб преимущественно для ученых и писателей.

Клуб, членами которого являются высшие государственные чиновники, политические деятели, видные журналисты.

Фешенебельный клуб, членами которого являются многие английские дипломаты и бизнесмены.

Ежегодный справочник дворянства.

Ежегодный биографический справочник.

Николя Пуссен (1594–1665) — французский художник.

Корпус-Кристи — колледж Оксфордского университета.

Тонизирующий напиток.

Уильям Гладстон (1809 — 98) — британский премьер-министр.

Уильям Хогарт (1694–1764) — английский художник.

Помпео Батони (1708 — 87) — итальянский художник.

Английский неоклассический стиль; отличается изящным декором в интерьере (по имени его создателей братьев Адамов, наиболее известным из которых был Роберт Адам, 1728 — 92).

Суп из телятины и овощей.

Мазаччо (1401 — 28) — итальянский художник.

Проходят дни, проходят недели (фр.).

Правление короля Эдуарда VII (1901 — 10) характеризовалось отходом от строгой викторианской морали.

Джордж Рирзби Ситвелл (1860–1943) — английский писатель.

молодых людей (ит.).

Богемный район в центральной части Лондона.

богословской беседы (ит.).

Юкио Мисима (1925 — 70) — японский писатель.

Лондонский оптовый рынок мяса и битой птицы.

Лондонская аукционная фирма; торгует преимущественно произведениями искусства.