Алан Холлингхерст - Библиотека плавательного бассейна

— Привет, Фил! — Я подошел, протянул руку и коснулся его плеча.

— Привет, — ответил он. На лице у него промелькнула улыбка. Он явно ждал меня, но поздоровались мы по-детски настороженно, словно школьники, которых знакомят родители.

— Где вы пропадаете? Что-то вас давно не видно внизу.

— Э-э, я там был, — сказал он. — Немного раньше.

Фил взял сумку. Ни один из нас не мог прямо сказать: «Ну что, вот и свидание, да?». Мы просто вместе направились к выходу. Ревностному приверженцу правил, принятых в «Корри», данное обстоятельство, возможно, показалось бы интересным — и Майкл, сидевший за конторкой, тут же подтвердил это подозрение, сказав укоризненным тоном: «Доброй ночи, господа». Было примерно полдевятого, и зимой пожелание «доброй ночи» показалось бы инстинктивным. Однако, не спеша выйдя на улицу, мы с Филом обнаружили, что небо все еще светлое, а от тротуаров и зданий веет теплом. Лето было в разгаре, и перед нами открывались дали долгого позднего вечера.

Продолжая говорить, я не раздумывая повернул не к станции метро, а в сторону гостиницы «Куинзберри». В легкой панике, вызванной сложившейся ситуацией, мы вели себя по-разному: Фил молчал с очень серьезным видом, а я болтал без умолку, неестественно спокойно и весело.

— М-да, хорошо все-таки прогуляться на свежем воздухе, — сказал я. — Какой чудесный вечер!

Фил, казалось, не знал, что ответить.

— В клубе становится всё больше народу, — продолжал я.

— Э-э… да… — сказал он, попытавшись было поддержать разговор и тут же снова умолкнув.

Несколько шагов мы прошли совсем рядом и, когда я слегка пошатнулся, пару раз соприкоснулись плечами. Стоит нам начать касаться друг друга, подумал я, и всё пойдет как по маслу.

— Да, — добавил он, — народу может стать слишком много.

С деланной широкой улыбкой я повернулся к нему:

— А всё потому, что такие парни, как вы, все время занимаются на тренажерах.

Наверно, Фил и раньше слышал подобные выражения недовольства, и потому в этих словах ему, видимо, почудился неподдельный сарказм.

— Нет, дело не в этом, — возразил он — и был, разумеется, прав. — А в том, что в клуб принимают так много новых членов.

А я всё продолжал ему улыбаться.

— Однако вы наверняка часто бываете в тренажерном зале, — сказал я. — Судя по тому, как вы поправляетесь, мой дорогой…

Я решил, что сейчас не обойтись без брошенного вскользь ласкового словца, но Фил никак на него не отреагировал.

До Филовой гостиницы оставалось минут десять ходьбы, и большую часть этого пути мы прошли в неловком молчании, с притворным интересом разглядывая здания, витрины и машины на стоянках. Как правило, когда я знакомился с потенциальным партнером в пабе или ночном клубе, по дороге к нему или ко мне — в такси или метро — мы пили, коротая время, и оба не скрывали желания заняться сексом. Нечасто бывал я таким трезвым, как в тот летний вечер, во время прогулки. Каждый шаг, сделанный в молчании, казался роковым, и меня начинали одолевать сильные сомнения. В общем и целом мне так везло, так улыбалось мне счастье, что партнеров я снимал по существу мгновенно: внимание мужчины, который мне понравился, сразу привлекали мое тело, мой хуй, мои голубые глаза. Недоразумений не возникало почти никогда. Малейшую нерешительность со стороны выбранного мною парня я легко преодолевал посредством неотрывного пристального взгляда. Но в случае с Филом я допустил опасную оплошность, пойдя окольным путем и позволив парню постепенно затронуть мои чувства. Конечно, мне очень хотелось отъебать его в большую мускулистую задницу — и несколько раз я даже отставал на шаг-другой, чтобы посмотреть, как он вихляет ею при ходьбе, — однако преобладало при этом нежное, покровительственное чувство. Оно делалось таким сильным, что возникали сомнения, недопустимые при кратковременной определенности случайных связей. Если я просчитался, если у Фила мы попросту выпьем в баре, сыграем в шахматы и пожмем друг другу руки — «Мне завтра рано вставать», — вечер превратится в сплошное мучение. Я уже представлял себе головную боль, тошноту, просьбы простить за скуку — и поспешное бегство. При этом я был так возбужден, что даже почувствовал упомянутые симптомы.

На Рассел-сквер я схватил Фила за руку повыше локтя (крепкие округлые мускулы сразу усилили возбуждение), втолкнул в ворота расположенного посреди площади парка и, едва поспевая за ним, повел не по дорожке под гигантскими платанами, а вдоль живой изгороди, отгораживающей газоны от улицы.

— Простите, — сказал я, отпустив Фила и быстро проведя кончиками пальцев по его руке. — Я просто увидел человека, с которым не хотел бы встречаться.

— А-а, — взволнованно сказал он и оглянулся. — Кто это был?

Не ответив, я двинулся дальше. Человек еще не появился в поле зрения, но не прошло и минуты, как мы, оглянувшись еще раз, мельком увидели в просвете ворот знакомую фигуру Билла из клуба. Он шел мимо, элегантно одетый в малиновые слаксы и темно-зеленую рубашку с короткими рукавами. Из-за дородной фигуры его быстрая походка казалась еще более нервной и неуклюжей.

На лице у Фила появилось странное выражение.

— Да это же Билл, — сказал он, смущенно хохотнув.

— Он самый. Вы хотели с ним повидаться? — Едва задав этот разумно прозвучавший, исполненный лицемерия вопрос, я подумал, что, вероятно, так оно и есть.

— Э-э… нет. Вы с ним дружите? — спросил Фил.

— Да, наверно. Мы часто видимся в «Корри». Он очень порядочный человек. Очень порядочный. — Я сам себя не узнавал. — Наверняка и вы с ним знакомы, — добавил я.

— Конечно. — Ответ прозвучал довольно веско.

Когда угроза миновала, мы пошли дальше, уже по газону. Эта встреча имела бы губительные последствия для всех троих, но радость от того, что мне удалось избежать беды, омрачал один вопрос: как Билл оказался на Рассел-сквер? Конечно, тому могло быть множество причин. Но жил-то он в Хайгейте. А шел со стороны гостиницы «Куинзберри».

В центре парка «Рассел-сквер» расположены три замечательных фонтана. Вода, высоко бьющая отдельными струями, льется сверху на огромные бетонные диски, всего на несколько дюймов приподнятые над близлежащим дорожным покрытием, и по их вогнутым поверхностям стекает в прорытый под ними узкий канал. Всё это действует безотказно только в безветренную погоду, ибо даже легкий ветерок разбрызгивает льющуюся сверху воду на дорожки и скамейки. Несмотря на поздний час, фонтаны еще работали, и мы остановились, чтобы молча ими полюбоваться.

Лучи заходящего солнца пробивались сквозь кроны платанов, высвечивая в неподвижной зеленой с позолотой листве облупившуюся пастель стволов и ветвей. Внизу, в сумрачной тьме, двигались люди, вдыхавшие теплый, сухой запах лета. А фонтаны били вверх, словно стремясь слиться с солнечным светом, и почти в едином ритме заливали водопадами большие серые диски.