Дмитрий Валовой - Поиск (Экономическая повесть)

– Сразу чувствуется почерк строителя. Давать уклончивые ответы вы мастера, – съязвил председатель.

– Жизнь учит… – философски резюмировал Пономарев. Чуть помолчав, продолжил: – Хочу поддержать предложения Васильева. При планировании и оценке работы производственных коллективов всегда и везде на первом месте должна быть реальная продукция, ради которой и создано то или иное предприятие. Особо мне пришлась по душе его мысль о том, что обобщающий показатель надо сделать расчетным. Затрат на это никаких не надо, а экономия будет огромная.

Возьмем строительство. Подрядным организациям с учетом их материально-технической базы надо планировать число объектов. Каждый из них имеет нормативные сроки строительства. Определить, сколько и каких объектов может построить та или иная организация, – нетрудно. Это надо отражать в плане. На каждый объект выдается проектно-сметная документация. В ней указано, каких и сколько потребуется материальных ресурсов, включая трудовые затраты. Оценивая работу организации, прежде всего следует выяснить: выдерживаются ли сроки ввода объектов в строй и их качество, нет ли превышения сметной стоимости?

Я много размышляю над положением в строительстве и прихожу к выводу: простое дело мы искусственно усложняем, создаем массу проблем. Представьте себе, что вот на этом столе, – оратор показал рукой на длинный стол президиума, – стоят десять чемоданчиков с набором необходимых инструментов и приборов разных специалистов – сантехника ЖЭКа, мастера телеателье, электромонтера, парикмахера, врача, фоторепортера и так далее. На каждом чемоданчике указана стоимость содержимого. Давайте теперь все вытряхнем и свалим в одну кучу, а затем снова на указанную сумму разложим по чемоданам что куда попадет. Смогут ли и после этого специалисты работать нормально, как и прежде?

Но ведь в строительстве происходит нечто подобное. Каждый объект имеет свой чемоданчик с нужным набором. Перечень содержимого в нем указан в проекте и смете. Если нашему тресту поручают строить какой-то объект, то, по законам элементарной логики, содержимое чемоданчика именно данного объекта надо полностью передать в распоряжение подрядчика. Но на практике это делается по-иному. Содержимое чемоданчиков всех плановых объектов сваливают на большой стол, именуемый Главснабом. И выделяют нам объекты с пустыми чемоданчиками, на которых указано лишь, на какую сумму, каких приборов и инструментов туда надо вложить. И вот мы выстраиваем эти чемоданчики в ряд, открываем их крышки и по мере выделения ресурсов с большого стола заполняем их. Длится этот процесс долго, порой очень долго. Многие чемоданы почти полностью заполнены, но годами стоят открытыми из-за каких-то мелочей.

Все, что говорилось тут о ненаучном методе определения фонда зарплаты, в полной мере относится и к строительству. Когда более пяти лет назад я вернулся в трест после аспирантуры, фонд заработной платы составлял двадцать четыре процента от «объема строительно-монтажных работ, выполненных собственными силами». Так длинно у нас называется валовая продукция.

– А почему «собственными силами»? Вы что, разве можете привлекать шабашников?

– Вы слышали слово «субподрядчик»?

– Слышали, что за вопрос…

– А знаете его смысл?

– Нет, – признался кто-то откровенно.

– Трест, как генеральный подрядчик, заключает договор с заказчиком и обязан сдать ему готовый объект. Кроме нас, заказчик ни с кем не имеет отношений. А мы заключаем по некоторым объектам десятки субподрядных договоров на выполнение специальных работ с соответствующими организациями – с теплотехниками, связистами, энергетиками, монтажниками, наладчиками… Их работы мы включаем в отчетность, но они нам не дают ни плана, ни зарплаты. В общем объеме работ выделяется то, что выполнено «собственными силами». Как видите, шабашники тут ни при чем.

Итак, пять лет назад фонд заработной платы у нас составлял двадцать четыре процента от «объема строительно-монтажных работ, выполненных собственными силами».

Постепенно этот фонд снизили до восемнадцати процентов. Это значит – восемнадцать копеек на рубль валовой продукции в среднем на всех объектах.

Прошу обратить внимание: нам планируют в среднем восемнадцать копеек на рубль объема выполненных работ. А по сметам и фактически трудовые затраты колеблются от десяти до пятидесяти процентов к объему. На строительстве домов культуры, где много дорогих материалов, расходы на зарплату составляют примерно десять – двенадцать, а при сооружении стадионов – более пятидесяти процентов.

Откуда же взялась цифра «восемнадцать»? Обоснована ли она? Увы, и рассчитывать-то эту цифру невозможно… и иметь нельзя.

– Это почему же? – удивился председатель.

– Да потому, уважаемый Сергей Илларионович, что в тот момент, а точнее, в конце года, когда обычно утверждают фонд зарплаты на будущий год, еще никто не знает, какие объекты каких заказчиков в конечном счете нам включат в титульные списки для финансирования Стройбанком. Как же можно определять фонд зарплаты, не зная объектов строительства? Даже самые знаменитые провидцы и астрологи вряд ли могли бы взяться за это дело. А вот в нашем ведомстве не только «определяют» его, но и утверждают!

«В огороде бузина, а в Киеве дядька» – так образно сравнил один экономист в одной из своих статей связь фонда зарплаты строителей с объемом выполняемых работ. Верно, очень верно подметил!..

– Почему же вам планируют именно восемнадцать процентов? Вы не сказали, откуда взялась эта цифра, – напомнили Пономареву.

– Формально исходили из того, – начал объяснять он, – что в прошлом году у нас было девятнадцать процентов. Намеченный рост производительности труда должен снизить трудовые затраты до восемнадцати процентов…

– Вполне логично, – заметил Венидиктов.

– Формально да, но по существу никакой тут логикой не пахнет, – возразил оратор. – Дело в том, дорогие товарищи, что в прошлом году в девятнадцать процентов не мы укладывались, а просто нас «укладывали» в это прокрустово ложе. Лимитом по труду нам утвердили девятнадцать процентов к объему выполненных работ, и ни копейки больше Стройбанк нам не отпускал. Если бы мы нормально работали и вводили в строй объекты по графику, то не смогли бы обеспечить коллективу зарплату. Как же мы выкручивались, можете спросить вы.

А очень просто: брали все новые и новые объекты и выполняли там самые выгодные работы. Это вело к тому, что незавершенное производство у нас год от года росло – сейчас оно равно почти трехгодичной трестовской программе. Иными словами, чтобы сдать недостроенные объекты, нам надо в течение трех лет работать только на них, не начиная ни одного нового. Такая картина не только в нашем тресте. Почему же растет незавершенка? Она, как вы знаете, стала притчей во языцех. Чем больше мы говорим о ее снижении, тем быстрее она растет. Главная, коренная причина ее роста, на мой взгляд, – ненаучный принцип определения фонда зарплаты. Я убежден: пока зарплата зависит от объема в рублях, сократить незавершенку до норматива очень трудно, а кое-где просто невозможно. Буду очень рад, если мой прогноз не подтвердится…