Геннадий Руденко - Чабанка

Салабонов было очень мало, как главная рабочая сила в казарме, они были на перечёт. Как-то ко мне подошёл Юра Тё:

— Гена, возьми одного салабона к нам в УПТК.

— Ёпсь, Юрка, ты чего сдурел? Ты же знаешь, у нас полный штат.

— Если надо, я уйду с бригады.

— Ого, это уже серьёзно. На тебя, что КАМАЗом наехали?

— Нет, здесь другое. Он мой земляк. Аркадий Сон. Кореец из Талды-Кургана.

— Юрчик, я, конечно, понимаю, что ты хочешь земелю пригреть…

— Нет, Гена, не понимаешь. Все корейцы моего призыва оказались в третьей роте, если бы и Аркаша попал сейчас в третью роту, ему бы уже молодые портянки стирали. Но он попал к нам и, если я ему не дам поддержку, с меня мои земляки спросят, я своё лицо потеряю. Короче, помоги.

— О, чёрт! Ну, давай знакомь, а я подумаю, что можно сделать.

Так Тёха привёл к нам в УПТК ещё одного корейца по имени Аркаша. Аркадий Сон. Улыбчивый, очень сухой, жилистый, как бамбук. Сам себе на уме, работать он работал нормально, но там вагончик, например, прибрать или бачки помыть, это можно было донести до его салабонского сознания только через Юрку. Но моим парням Аркаша нравился, Лешка Близнюк начал тренироваться с ним рукопашному бою. Сон владел каратэ на очень высоком уровне. По слабости своей, травм серьёзных нанести сопернику он не мог, но его пробить было практически невозможно. Я пробовал.

Васькин бы пробил, с него станется, здоровый был бычара. От него за километр разило угрозой. Шли мы как-то вечером в гражданке к Сашке Баранову домой в гости, мы это Васькин, Войновский и я. Шли по поселку Котовского, по темной аллейке параллельной улице генерала Бочарова. Под цветущим кустарником вокруг скамейки собралась местная шелупень, с разбега было видно — бакланьё, человек десять, все, типа, тревожные до нельзя. Мы приближаемся, не меняя темпа. Один из бакланов, стоящий лицом к скамейке, повернул голову в нашу сторону, ссутулился по блатному и сделал шаг назад — это чтобы мы на него наскочили или обошли. Первое вело к драке, второе, по понятиям, к нашему избиению, так как, обойдя, мы бы показали свою слабость. Мы темпа не меняем идем не сворачиваем, только разговор свой прекратили. Наши лица попали в свет от окна на первом этаже, а крайним слева, к несчастью баклана, шёл Васькин. Парень немедленно сделал два шага вперед, с нашего пути долой, даже задницу свою втянул, чтобы мы её не задели. Мы прошли мимо. Нас не окликнули. Сзади только послышалось:

— Ты чего это обтрухался?

— Лохов испугался?

— Ага, вы их лица видели? Особенно у одного. Ну их на хуй.

Даже Аслан, наткнувшись на в стельку пьяного и злого бушующего Васькина на КПП, сделал всё возможное, чтобы драки не было, он почувствовал, что может проиграть в этом редком для себя случае. Был бы Васькин трезвый, он бы в жизнь не прыгнул на Аслана — это же смертный приговор. Но Юрик был пьян и Аслан понял, что потом то он Васькина убьет, но до потом надо ещё дожить самому и желательно здоровым. Так что Аслан разумно принял участие и помог Васькину в решении его личных проблем, о чем последний с удивлением нам утром и поведал.

В конце августа Аслан Гадиев зашел к нам в каптерку. Мы с Войновским там находились вместе в это время:

— Э, привет.

— Здравствуй Аслан.

— Отпуск еду. Не могу себе штаны военный найти. У меня рота размер нет. Помоги, брат.

Обращался он ко мне — я в каптерке, лычки на погонах, значит я крутой. К тому времени в первой роте с лычками были уже только чеченцы.

Кто же откажет уважаемому человеку? Нашли мы ему штаны к парадке. Видели его ступни, когда он штаны примерял. Не дай Бог такое! Месиво из сухожилий и костей.

Аслан в отпуск!!! Заслужил, наверное. Непосильным трудом. А парадка ему с его-то вельветовым костюмом на кой? Не-по-ни-ма-ю! Всё, что касается службы Аслана в нашей части, не понимаю!

Плац, утренний развод. Замполит части появился в сопровождении двух девиц. Гул затих, все старались получше разглядеть в утреннем тумане эти две ходячие проблемки. Не проблемами они быть не могли, иначе чего им здесь делать?

— Всем водителям выйти из строя! — последовала команда майора Кривченко, — Построиться в одну шеренгу!

Ряды нашей роты заметно поредели, водители водились в основном у нас. Замполит пригласил этих, с позволения сказать, девочек пройтись вдоль строя. Стало понятным, что это опознание. Обе девицы одновременно показали пальцами на нашего Валеру Самотугу.

— Самотуга, на месте! Остальные, стать в строй! — замполит подождал пока ряды вновь заполнились и продолжил:

— Военный строитель, рядовой Самотуга, кру-у-гом! Посмотрите на этого ублюдка. Еще сегодня он стоял с вами в строю, а уже завтра он будет сидеть в тюрьме… до самого расстрела!

Строй напряженно молчал, шуткам не время.

— Такого у нас еще не было! Изнасилование! Этот подонок изнасиловал этих двух девочек.

— Что-о-о-о! Товарищ майор… — вскинулся Валерка…

— Молчать, животное! Прокурору будешь рассказывать. Прапорщик Корнюш, отконвоировать пока на нашу «губу» его.

— Есть! — громко, а мне шепнул, — Геша, давай за нами.

После развода я догнал прапорщика с Валеркой, шагающих к КПП. Валерка шел и оправдывался. Корнюш, казалось, слушал в полуха, у штаба только сказал:

— Я понял всё. Жди нас на КПП. Руденко за мной, к замполиту.

Мы зашли в штаб.

— Разрешите, товарищ майор?

— Входите. Ага, Корнюш и этот, как его, Плевако! Адвокаты, блядь! Если защищать пришли, то пошли на хуй! У меня у самого дочь и я ему обеспечу солнечный Магадан.

— Никак нет, товарищ майор, мы разобраться. Я, как командир и Руденко, как секретарь комсомольской организации.

— А Самотуга, что, сука, ещё и комсомолец? Этого только не хватало!

— Не в этом дело. Товарищ майор, скажите, что вам рассказали потерпевшие?

— Этот ваш Самотуга ехал, где-то там по полю, увидел девчат, остановил свою машину, напал и прямо в поле их изнасиловал.

Глаза майора горели праведным гневом, а старшина же спрашивал с подвохом, но в чём был этот подвох, уразуметь я пока не мог.

— В поле, значит, да?

— В поле. Ты куда клонишь, старшина?

— У меня есть несколько вопросов. А он их двоих сразу или по одной?

— …?

— А что делала вторая, когда он первую?.. А считается ли это групповым изнасилованием, когда один изнасиловал двоих?

До нас с майором дошло.

— От, бляди, объебать хотели! — уже с облегчением выдохнул Кривченко, — А ну, зови героя ко мне.

Мы с Корнюшем вышли, я не скрывал своего восторга.

— Зд о рово, товарищ прапорщик!

— Есть таки польза в чтении детективов!

— Я одно не пойму, зачем вы меня повели к замполиту?

— Мне свидетель был нужен.

— Свидетель чего? Вернее кому?

Корнюш только хитро посмотрел на меня. Вечером я уж постарался во всех красках расписать всем, как лихо старшина групповое изнасилование отмёл. Ничего, он заслужил. Разный он был.