Элиф Батуман - Идиот [litres]

– В Будапеште, – ответила я. – Только что приехала.

– Всё в порядке? Тебя встретили? Твой друг ведет себя по-человечески?

– Всё в порядке. Все себя ведут по-человечески.

– Но голос у тебя не очень. Ты откуда звонишь? Твой венгерский друг там?

– Я звоню из будки. Венгерский друг ждет на улице.

– На улице? Тогда не буду тебя долго задерживать. Но пока не забыла: тебе тут звонили. Ты подавала заявление на летнюю работу в Турции?

– Нет, – ответила я. – Хотя, погоди-ка – да, в «Летс гоу», это путеводитель.

– Да, точно, «Летс гоу». Звонили оттуда. Они хотят, чтобы ты отправлялась в Турцию прямо сейчас, на восемь недель. Я им сказала, что ты вряд ли сможешь, но обещала всё равно спросить.

– Нет, сейчас я не смогу. Только в августе.

– В августе? Я им так и сказала. Но они говорят, что ехать надо немедленно и на восемь недель.

– Значит, не получится.

– Похоже, они огорчены и очень хотят, чтобы ты поехала.

– Но я подавала заявление сто лет назад, и они меня не взяли.

– Не взяли? Что ж, надеюсь, теперь они счастливы. Они сказали, что у парня, который поехал, начались эмоциональные проблемы , и ему пришлось вернуться в Бостон. – «Эмоциональные проблемы» она произнесла по-английски. – Я и не ожидала, что ты поедешь. Но всё же не могу не думать о том, как прекрасно было бы, если бы ты сейчас приехала в Турцию, а не таскалась по богом забытым венгерским деревням.

– Но богом забытым венгерским деревням я нужна.

– О, разумеется, только тебя там и не хватало!

– Ну как мать? – спросил Иван, когда мы возвращались к костру. – Она рада, что ты позвонила?

– Да. – Я рассказала о «Летс гоу» и о парне с эмоциональными проблемами. – Может, и впрямь всякий, кто едет в Турцию собирать информацию для путеводителя, заканчивает нервным срывом. Интересно, а у меня бы случился нервный срыв?

– В Турции? У тебя бы не случился. Это у них бы случился из-за тебя.

Я уже перестала злиться на его реплики.

Костер помаленьку утихал. Периодически одна из веток распадалась на искры, и вся структура костра накренялась на пару градусов. Иван вручил мне кусок арбуза.

Наконец компания стала тушить огонь, собираться, убирать за собой бутылки и мусор. Иван беседовал с Давидом, Имре и каким-то парнем в кожаной куртке.

– Мы сейчас уезжаем, – сказал мне Иван. – Возьмем с собой пару человек.

– Хелло, – все стали говорить, обращаясь друг к другу. – Хелло, хелло, – у венгров «хелло» означает и «привет», и «пока». Я не уставала наблюдать, как венгры серьезным голосом произносят «хелло» и потом расходятся в разные стороны.

Магазин уже закрылся, и мы вернулись к «Опелю». Три парня забрались назад, а я села рядом с Иваном. В машине стоял запах сала и костра. Я почти сразу уснула.

– Ты врубилась, Соня? – в какой-то момент спросил Имре.

– Нет, – ответила я.

– Жаль, – сказал он. – Было смешно.

И тут я в самом деле рассмеялась. Ну и засранец, подумала я, и снова уснула.

Машина остановилась на пустынном углу двух неосвещенных улиц, и из нее вышли Имре с парнем в кожаной куртке.

– От двоих избавились, – сказал Иван, давая задний ход. – Ты следующая.

Мы поехали через центр города – мимо подсвеченных мостов и международных отелей, где останавливаются взрослые люди по делам, никак не связанным с барбекю, – потом – вверх по Замковому холму, и там, на узенькой улочке с готическими зданиями, Иван высадил Давида.

– Я решил, что быстрее сначала заехать сюда, а в хостел тебя завезти на обратном пути, – объяснил он.

До хостела мы добрались почти в час ночи. Свет внутри не горел.

– Забыл про комендантский час, – сказал Иван, паркуя машину. – Поговорю с вахтером.

В темном лобби в той же будке с желтой лампой сидел тот же старик. Они с Иваном вступили в дискуссию. Старик постоянно повторял слово «время».

– Поехали отсюда, – в итоге сказал Иван. Мы вернулись в машину. Он объяснил, что вахтер отказался меня пускать.

– У меня дома сегодня найдется для тебя место, – он завел машину. – Познакомишься кое с кем из сестер.

Мы ехали по неразмеченной дороге, где фонари и другие машины попадались лишь изредка. Фары выхватили в темноте группку худеньких девушек на обочине – голые ноги, короткие юбки, бледные лица. На вид примерно моего возраста или даже младше.

– Столько проституток, просто невероятно, – сказал Иван. – С каждым моим приездом их всё больше. Теперь уже и сюда добрались, – в его интонации слышалось, что проституток ему, может, и жаль, но он всё равно их осуждает.

Улица, куда мы свернули, оказалась еще у́же и темнее. Иван переключил фары на дальний свет. Вдруг мы почувствовали толчок, и передо мной промелькнула правая рука Ивана. Из-под машины выскочил какой-то зверек. Он застыл на месте в свете фар, его глаза вспыхнули, словно транслируя частичку своей воли прямо из головы. Потом он умчался.

– Ты не разглядела, кто это был? – спросил Иван.

– Нет, – ответила я.

– Может, кошка, – сказал он. – Или крыса.

– О.

– Ты только глянь, в какое жуткое место я тебя привез. Ты мне, наверное, очень доверяешь.

Я ощутила резкий укол.

– Разумеется, доверяю.

Он нахмурился.

– Ладно, на самом деле ничего жуткого. Я тут живу.

Плотно усаженная кустами, покрытая гравием аллея вела к круглой подъездной дорожке, за которой располагались черный густой сад и два современных дома с множеством широких темных окон. Свет фар отблескивал от какой-то поверхности – видимо, бассейн. Иван понес мой чемодан в один из домов. Мы вошли и оказались в небольшом коридорчике.

– Самая младшая из сестер, наверное, спит в гостиной, – тихо произнес он. – Здесь надо разуться, – послышались торопливые шаги вниз по лестнице, и перед нами стремительно возникла бледная худая девочка. Она была во фланелевой ночной рубашке и вязаных носках, на лице – очки в проволочной оправе и выражение шизофренической радости. Она потерла Ивана по плечу и заулыбалась сияющей улыбкой, переводя взгляд с Ивана на меня.

– Это моя сестра Эдит, – представил Иван. Я протянула ей руку, она взяла ее обеими ладонями, и я тоже положила сверху свою вторую ладонь. Мы обе рассмеялись. Они с Иваном обменялись парой слов, и она вышла. Я услышала, как она бежит наверх.

– У нее прекрасное настроение, – сказал Иван.

– Я заметила.

– Она сегодня была на первом свидании, – объяснил он. При слове «свидание» я почувствовала, как сникло мое лицо, как я теряю жизнерадостность, которую ощутила при виде такого счастливого и симпатичного человека, и у меня никак не получалось это скрыть.

Мы поднялись на полпролета – до площадки со стальными книжными шкафами.

– Дом строился по нашему собственному проекту, – сказал Иван. Затем мы продолжили путь по узкой винтовой лестнице, которая привела нас в просторное темное помещение. Вдали за продолговатым окном, похожим на автобусное, виднелся холм с мерцающими огоньками. Иван с моим чемоданом вошел следом за мной в комнату и включил свет. Мы стояли в длинной мансарде со скошенным потолком и верхним окном. На приподнятой над полом платформе, словно остров, возвышалась огромная кровать.