Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

— Я тебя про это не спрашиваю. Чего тебе тут надо?

— Я тут работаю, — говорю.

— Нет уж! — говорит. — Я не желаю, чтоб за мной подглядывали.

— Подглядывали? — говорю.

— Убирайся с дороги, пока я не огрела тебя как следует, — кричит.

И даже встать мне не дала, а так ударила по голове, что я упала. Но я отряхнула платье и вошла на кухню следом за ней. Она растапливала плиту. А потом обернулась и поглядела на меня.

— Ты что, глухая?

Я собиралась ей сказать, что вовсе не хотела тут работать, что мне лучше в поле, но она схватила меня и вышвырнула за дверь. Я упала плашмя на землю и вымазала руки в птичьем помете. Я их обтерла о траву и опять вошла в кухню. Молли что-то пела. Она даже не замолчала, а просто ухватила меня и опять выбросила за дверь. Пока я летела по воздуху, то надеялась: вдруг упаду на чистое место. Куда там! Могла бы так же надеяться, что вообще на землю не упаду.

Я вытерла руки, отряхнула платье и вернулась обратно. На этот раз Молли только посмотрела на меня и отошла к плите. А я схватила метлу и начала подметать. Она вырвала у меня метлу и швырнула ее в угол. После этого я держалась в стороне, но запоминала все, что она делала. Кончив готовить, она понесла завтрак в дом. Я стала ждать, когда она вернется. Но ее все не было, и я тоже пошла в дом. Белые сидели за столом и завтракали. Тут в столовую вошла еще одна белая дама. Это была мисс Клэр, дочь мистера Клайда.

— Ты, должно быть, Джейн? — спросила она.

— Да, мэм.

— Ты будешь присматривать за детьми, Джейн.

— И совсем это не для чего! — говорит Молли. — Я могу и стряпать, и за детьми смотреть.

Мисс Клэр ничего не ответила. Она смотрела на мое лицо и лоб.

— Ты ударилась? — спросила она.

Я потрогала лоб и нащупала большую шишку. Мисс Клэр все смотрела на мое лицо. Она была настоящая леди и не хотела мне говорить, что у меня к щеке прилип куриный помет. Я заметила, что у нее губы шевельнулись, но только она ничего не сказала. Потом она сморщила нос, будто почувствовала какой-то запах. И все время глядела мне в глаза, чтобы я сама догадалась.

Но тут один из малышей за столом поглядел на меня и показал пальцем.

— Какашка, — сказал он.

Тут все посмотрели на меня и давай смеяться. Я потрогала щеку, на которую они глядели. Да, правда прилипло.

Молли не хотела, чтобы в доме была другая прислуга, кроме нее, — боялась, вдруг ее место займут. Она жила в семье Клайдов с молодых лет. Была и кухаркой и нянькой. Но теперь ей перевалило за шестьдесят, и хозяева решили, что она стареет и одной ей справляться трудно. А Молли не хотела, чтобы ей взяли помощницу — взять-то возьмут, да на ее место! Она всегда все делала по-своему и никому не собиралась уступать свое место. Хозяева пытались втолковать ей, что ее место так при ней и останется.

— Мы тебя любим, вот почему и хотим, чтобы тебе было легче, — уговаривали они ее.

Но Молли все понимала по-своему, и всех, кого брали в дом, она заставляла за это расплачиваться. Она высыплет золу на пол и клянется, что это ты чуть было весь дом не сожгла. Заплачет ребенок — она клянется, что ты ему больно сделала. Если надо было растопить плиту или постелить постель, она обязательно к чему-нибудь да придерется. На все шла, лишь бы от тебя избавиться. А добьется своего, и никак одна с работой справиться не может.

Молли и от меня попыталась отделаться, как от всех остальных. Она так наговаривала на новую прислугу, что хозяевам волей-неволей приходилось ее прогонять. А если они убеждались, что Молли все придумала, и оставляли служанку, Молли так ее изводила, что она сама уходила. Когда со мной у нее ничего не получилось, она пошла к хозяевам и расплакалась. Она уходит, потому что ее здесь больше не любят. Она выкормила мисс Клэр, а теперь мисс Клэр первая готова выгнать ее на улицу. Они говорили Молли, что это неправда, что они хотят, чтобы она осталась, чтобы жила у них до конца своих дней. Но Молли сказала, что она им не нужна — им нужна я.

Потом она объявила, что уходит. Они сказали, что и думать об этом не хотят — как же она уйдет, если прожила в семье почти всю жизнь. Но она сказала: "Она или я, кто-то из нас должен уйти". Мисс Клэр сказала, что не отпустит меня, но не хочет, чтобы и Молли уходила. Она сказала мне, что очень любит Молли и хочет, чтобы Молли доживала свои дни в их семье. Но Молли говорила одно: "Она или я, одна из нас должна уйти". Я попросила отпустить меня работать в поле, но хозяева не согласились.

Молли уехала в Дериттер и нанялась там ухаживать за какой-то старой дамой. После того как Молли уехала, мисс Клэр, по-моему, целых полгода каждый день из-за нее плакала. Каждую неделю она ездила в Дериттер повидаться с Молли. А если мисс Клэр не поедет, так Молли приедет. Они сидели в гостиной и без конца разговаривали. Иногда Молли оставалась на ночь и уезжала только на другой день. Я пошла к мисс Клэр и сказала, что ухожу. А она говорит, что тогда ей придется подыскать кого-нибудь другого. Я говорю: мне все равно, что она сделает, а я уйду. Я пошла домой и рассказала Джо, а он сказал, что погонит меня туда палкой, если я не вернусь сама.

Молли умерла лет через пять после этого. Доктор сказал, что от старости, но умерла-то она от горя. Они привезли ее тело и похоронили на семейном участке. Об одном я всегда жалею: что мы с Молли не подружились. Может, в том мире мы опять встретимся, и тогда я скажу ей, что никогда не замышляла против нее зла. Я думаю, там она меня поймет лучше, чем здесь, на земле.

Я прожила в том месте лет десять. Все это время я была прислугой, а Джо объезжал лошадей. Обычно лошадей пригоняли из Техаса. Граница между Луизианой и Техасом была совсем рядом, и они покупали лошадей в Техасе, объезжали их, а потом продавали и отправляли на пароходе вниз по реке Сабин. Джо был главным объездчиком. Его так и называли — "главный объездчик Питтман". Он объезжал таких лошадей, на которых никто другой сесть не решался. Со всей округи собирались люди посмотреть. Бились об заклад, как на родео. Клайд зарабатывал на этих родео не меньше, чем на продаже лошадей.

А я до смерти боялась тех дней, когда они уезжали в Техас за лошадьми. Так и чудилось, что вот кто-то придет и скажет, что Джо погиб. Или привезут его домой всего искалеченного. Я уже видела такое. Одного парня лошадь сбросила на изгородь. Так он неделю криком кричал, а потом умер. И всякий раз, когда Джо уезжал, я вспоминала про этого парня. Но, когда я рассказала Джо, как я мучусь, он ответил только:

— А что я еще умею делать? Надо же зарабатывать на жизнь. Может, мне господь назначил объезжать лошадей.

— А может, и не назначил, — говорю.

— Ну, пока он сюда не сошел и не назначил мне чего другого, я так и буду, видно, лошадей объезжать.