Андрей Наугольный - Ещё поживём

совсем не знаю…)

— Выведешь, не пожалеешь! — Ник Ник убеждённо. — А зря…

— А вы меня? Так и умру, видать, в тюряге… Не вы, за шахматами! — иронизирует потенциальный поставщик чернухи.

— Кому что, а кому и ничего… Не сгущай палитру-то… И так нескончаемое поражение.

Ник Ник вызывает конвойного, и бедолагу, подписавшего всё, что от него требовалось, уводят… Сейф пуст. Вернее, бутылка.

— Сходишь, что ли? — канючит Ник Ник. — А я пока позицию обдумаю, а? Яркая позиция, со взаимными шансами…

Действительно, впереди ещё две недели. И то сказать, я недостоин лучшей участи… Рецидивисты в застенках романы пишут… А я? В крайнем случае — объяснительные. Ну, это так, лирика… Две недели, и всё. Свободен. А пока можно и за водкой сбегать. Огородами. Зачем мне лишняя популярность, и так засветился дальше некуда…

— И пачку сигарет на сдачу! — вместо напутствия орёт из-за стола Ник Ник.

Гнусная, если вдуматься, привычка… Я пересчитываю деньги и выскакиваю на улицу. Дождик, лужи… И захваченный врасплох сентябрь настороженно всматривается в меня, будто на опознании.

— Не любишь ты нас, студент, чужой ты нам, а потому ты неправ, — сказал мне как-то Ник Ник. — Врёшь ты всё!

— Не знаю… Холод дистанции, зато всё в полном объёме, и потом — «жизнь трагична, как маска тирана», — заупрямился я тогда.

А в общем, где она, правда? Всего лишь — бедные люди…

Ник Ник (сам, естественно, с бодуна, нос, как помидор) рассказывает — весело так, беспечно:

— Возвращаюсь я с работы, рашпиль ставлю у стены… Ха-ха, ну, стало быть, возвращаюсь, стремлюсь, так сказать, домой, в хижину дяди Коли… Иду возле школы, дорога знакомая, и на автопилоте сколько раз добирался, дом как-никак… А эти дурики, видимо, спортивную площадку создать решили, турники поставили, а темно — нифига не видно! Я прямо носом в перекладину и приложился… Боль дикая, понять ничего не могу, а кровь так и хлещет, как прорвало… Забегаю домой, а пришёл, как всегда, поздно, пьяный… Ну, думаю, растерзает меня моя швабра! Что делать? Забегаю, ору: «Покушение на меня, мать! твою… Чуть не уделали, но я — молодец, ушёл…».

Она в ужасе, давай примочки мне ставить, ласковая такая, даже помолодела, как будто, вся из себя… вот так! Вздохнул с облегчением, что разборок нынче не будет, и спать. А нос — дело десятое, заживёт…

Когда он вот так разойдётся, остановить его трудно, но на сегодня, похоже, концерт окончен… К нам пришли… Дамочка молодая, смазливая, титьки в разные стороны торчат — нервная только уж очень, колотит всю, трясёт, говорить даже не может, бормочет что-то невнятное…

— Что там у вас? — моментально завёл себя на долг Ник Ник, оно и понятно, старший следователь… В бумаги уткнулся, нос ладошкой прикрыл, курит напряжённо, выжидает…

— У меня сын! — страдальчески выкрикивает дамочка.

— Поздравляю, — таращится на неё Ник Ник.

— Не паясничайте! Забрали вы его. Антипов Саша, помните? Вы из него грабителя сделали, а он не такой, он положительный, он — честный мальчик, чужого никогда не брал. А тут — тюрьма, грабёж… Вам бы только галочку для отчёта, чинуши!

Ник Ник делает каменное лицо. Он-то помнит, он не забыл, толку-то что… Грабёж, он и в Африке грабёж… И то, что этот Антипов в тюрьме, тоже всё правильно, не в пионерский же лагерь его отправлять, на нары — и весь разговор…

— Он у меня один, без отца рос, авиамоделизмом увлекался… Пощадите! — дамочка падает на колени и ползёт, энергично так, в сторону Ник Ника…

А тот не выдерживает, выскакивает из-за стола и начинает бегать от неё по кабинету, будто ищет чего… Я поднимаю даму с колен, наливаю ей воды… Стакан грязный, водкой так и прёт, неудобно… Театр, то ещё зрелище! А она плачет, дергается, лепечет мне в ухо про то, что на всё готова, согласна, значит, на всё… Ради сына, конечно…

Я не успеваю ей ответить, так как Ник Ник, видимо, справившись с душевными своими угрызениями, выводит, выволакивает её из кабинета. Молча выводит, решительно, словно давая понять, что закон суров, и слёзы, падения, совокупления здесь ни к чему, лирика, всё и так ясно… 3анавес. Но шоу продолжается…

— Ты за водкой сходишь или нет? Давно бы пора… А то я гляжу — тебя на баб потянуло, остынь… Сходи, проветрись, — он в нерешительности, он поглаживает свой опухший шнобель (предательский фокус… что сказать начальству? Всё равно, не поверит), а тут ещё жажда, замыслы, водка опять же, не до б…й…

— Рановато вроде бы, — упираюсь, как могу, я. (Сам бы и шёл, клоун).

— Глупый ты какой-то… Рановато! Тут время бессильно. Беги, студент, — Ник Ник благожелательно закуривает и выскальзывает в коридор, он всё сказал, ему не до меня…

Холодно в этих стенах, мерзко… Душе холодно. Всё, казалось бы, правильно, но нет… Сквознячок. Не такие уж мы непробиваемые. И тяжелы нам чужие слезы, скорбные эти улёты, просто вида не подаём, а тепло-то уходит, вот и согреваемся водкой, как умеем… Знаем себе цену и душам своим, знаем… Три рубля ведро, да и то — в базарный день, на любителя…

…Я приношу водку, а Ник Ник лезет на шкаф за шахматами… Там пыльно, Ник Ник чихает, ругается, грозит кому-то… Шахматы приходится прятать, на них — табу… Водку — нет, да её и не утаишь, запах… А шахматы — да, начальство их ненавидит, видимо, за то, что мозги нужно подключать, когда играешь… А в ментовке думать нельзя, запретная, в общем, тема… Так что — руки вверх и не чирикай!

Но шахматы пришлось отложить. Пришла Ленка из соседнего кабинета, там у них битком — подозреваемые, свидетели, потерпевшие… А у нас пусто пока… Пришла и говорит:

— Я у вас допрос проведу! Можно?

Ник Ник поморщился, но разрешил, куда денешься, дело прежде всего… Дело — это запал к чьей-то судьбе, пока безликой. Фитиль… Дело — жалкая кучка бумаг, а вся жизнь человеческая в них уместиться может, там она в закорючках казенных, и не выцепитъ её уже, и перетянет бумага душу, растворяя её в чернильной правде, будто тебя никогда и не было…

А Ленка покрутилась ещё немного, повертела задом, поводила носом, повынюхивала — пьют, нет — не пьют, пьют! Выпила с нами, точнее — снизошла до выпивки… И коротко поведала о том, что у неё за клиент. А клиент — обычное дело, карманник-гастролёр из Чебоксар, зелёный совсем, но срок один уже отмотать успел, так что, на крючке…

А история его — анекдот, кадр из фильма. Он промышлял в троллейбусе и забрался в карман к гражданину Н., который, в свою очередь, оказался милиционером и возвращался домой из школы милиции, где его обучали тонкому ремеслу оперативной работы, т.е., натаскивали на сыск…