Борис Дышленко - Людмила

Дверь кабинета открылась, и появился Прокофьев. Он был очевидно доволен. Он улыбался ослепительной улыбкой keep smiling и в руке он держал среднего размера конверт, на котором под цветной фотографией хрупкой блондинки было черными буквами написано SECRET.

Следователь указал мне на стул перед своим столом и предложил рассказывать.

— Что именно? — спросил я. Я сел.

Прокофьев уселся на другой стул, у стены, так что краем глаза я мог наблюдать его реакцию.

— Рассказывайте, как было дело, — сказал следователь.

— Очень просто, — сказал я. — Я вышел от Людмилы. Сел на лавочку покурить. Ну, и проверить, не наблюдает ли кто-нибудь за домом. Оказалось, что наблюдает и не один.

Кажется, я говорил правильно.

— А зачем вы подошли к этому типу? — спросил следователь.

— Я связал эту слежку с обыском в моей квартире, — сказал я. — Ну, и вы сами сегодня... нет, уже вчера предположили, что они будут искать ампулы в квартире Людмилы. А я сказал вам, что один уже искал, но я его спугнул. Помните?

Следователь нетерпеливо махнул рукой.

— Я подумал, что, не успев тогда, они могут повторить попытку. Или может быть хуже. Мне кажется, я был прав, потому что там поблизости, под аркой околачивался кто-то еще. Второй прятался за флигелем, но его я тоже заметил.

— Это был я, — сказал Прокофьев.

— A-а, ну да. Я как-то раньше не сообразил. Должен же ты был откуда-то появиться.

— Ну, дальше, — сказал следователь.

Опустив некоторые детали, я пересказал ему свой разговор с «бутлегером» и рассказал о последовавшей затем драке.

— Зачем вы затеяли эту драку? — спросил следователь. — Вы что, рассчитывали в одиночку справиться с тремя?

— Ну, — сказал я, — во-первых, у меня не было другого способа выяснить его личность, но это не самое главное. Я только что, сказал вам, что ожидал чего-то худшего, чем обыск.

— Чего? — спросил следователь.

— Я боялся, что они ворвутся в квартиру Людмилы.

— Почему вы так решили?

— Так не следят, — сказал я. — Зачем одному контролировать действия другого?

— Ну и...

— Я подумал, что после такого шума, чем бы он ни кончился, они уж точно не полезут к Людмиле. Просто потому, что они уже засветились, и есть свидетель.

— Но они могли вас убить, — сказал следователь.

— Зачем? — спросил я. — Чтобы усложнить задачу? Из моих вопросов они могли понять, что я не так уж много знаю.

— Тем не менее, он пытался сбить вас машиной.

— Думаю, что не я был основной его целью, — сказал я.

— Хорошо, — сказал следователь, — дальше.

— Ну. Потом мы с ним немного поговорили. Я сказал, что узнал его, что это он напал на меня на лестничной площадке, после того, как убил Стешина. Он все отрицал, говорил, что не знает никакого Стешина. Тогда я «взял его на пушку». Я высказал предположение, что он отбывал с ним срок в одной колонии.

— Ну... — заинтересовался следователь.

— Он косвенно подтвердил это. Он сказал, что это ничего не доказывает.

— Не доказывает, — подтвердил следователь.

— Я знаю, что не доказывает, но это была зацепка, и я не хотел ее терять. Я повел его в штаб дружины. Я пытался его «расколоть» и для этого подсказал ему способ отвертеться, сказал, что он мог и не знать, что в ампулах концентрированный морфин.

— Тогда зачем ему было идти на риск ради разбитого шприца?

— Я это понимал, но я рассчитывал на скорость, на то, что он не успеет это сообразить и постарается свалить все на хозяина.

— Хорошо, что он ответил?

— Ничего. В этот момент он попытался бежать. Он упал и сильно расшибся. Я хотел поднять его, и тут эта машина. Так что если б не Прокофьев...

— Из-за вас мы потеряли ценного свидетеля, — сказал следователь.

— Которого, между прочим, я же и нашел, — сказал я.

— Что толку? — сказал следователь.

— Вы можете установить его личность, — сказал я, — и, может быть, его связи.

— Мы бы получили больше, если бы он был жив, — сказал следователь.

— Отчего ж вы не получили? — разозлился я. — Отчего вы получаете это от меня?

— Вы проводите частное расследование, — сказал следователь. — Вы же знаете, что в нашей стране это запрещено.

— Да, но в нашей стране не запрещено спросить человека, что ему от тебя нужно, для чего он следит за тобой. Кроме того, я хотел бы знать, как бы вы вышли на него, если бы не я.

— Давайте все-таки работать вместе, — сказал следователь.

— Мы и так работаем вместе, — сказал я. — Я нахожу для вас трупы, а вы потом устанавливаете их личность. Разве это не сотрудничество?

— За такое сотрудничество вы могли бы уже оказаться под арестом, — сказал следователь. — Кроме того, вы утаиваете часть информации. Я не верю, что ваше знакомство с этим субъектом было таким недолгим.

— Ну что ж, — сказал я. — Я могу рассказать вам больше, только это вам ничего не даст.

И я пересказал ему часть нашего телефонного разговора с убитым.

— Как вы думаете, чем был вызван этот звонок? — спросил следователь, когда я закончил.

— Теряюсь в догадках, — сказал я. — Может быть, просто прощупывали меня. Пытались выяснить, что мне известно. Я, конечно, постарался сделать вид, что мне известно больше, чем на самом деле.

— Правильно, — сказал следователь. — А что вы предприняли после звонка?

— Осмотрел эту квартиру. Но я бы ее и так осмотрел. Вечером был у Людмилы, потом вышел и вот... Ну что, много вам дала моя информация?

— Да нет, — сказал следователь, — пока немного, но в будущем... Как знать? Может, и пригодится.

Следователь вынул из стола бланк и принялся писать. Мы с Прокофьевым закурили и молча стали ждать, когда он закончит. Он писал недолго. Закончив, он предложил мне прочесть протокол. Я прочел. Там было только то, что непосредственно относилось к смерти «бутлегера».

Мы вышли. Напротив, через дорогу, темный «воронок» глухо гудел мотором. Мы миновали его и пошли по направлению к набережной. Фонари уже все были погашены, и окна отяжелевших в полутьме домов были черны. Вдалеке по проспекту уходила какая-то парочка, его белая рубашка выделялась ненатуральным пятном.

— Ты все-таки заходил к Людмиле? — сказал Прокофьев.

Кому, как не ему было знать это, но меня так и подмывало сказать, что заходил. Интересно было бы посмотреть на его реакцию, хотя вряд ли мне бы это что-нибудь дало.

— Нет, — сказал я. — Просто хотел посмотреть, не ошивается ли там какой-нибудь тип.

— Зачем она им нужна? — спросил Прокофьев.

Я кивнул на конверт.

— Они думают, что ампулы у нее?

— Да, у меня они их уже искали.

— Они вышли на тебя через Людмилу? — спросил Прокофьев.

— Думаю, что через Стешина. Думаю, что на Людмилу тоже через него. Наверное, они следили за ним.

— Да, — сказал Прокофьев. Он подумал. — Ты знаешь, — сказал он, — у меня такое ощущение, что за мной тоже следили. Какой-то тип провожал меня до шарашки, в которой я работаю.