Борис Дышленко - На цыпочках

Я прошел по тротуару эти десять-пятнадцать шагов до входа в подвал, который, как и в Диагональном переулке, находился снаружи (я имею в виду ступеньки к нему, а не сам подвал, потому что подвал снаружи находиться не может) и так же, как в переулке, был огражден металлическими поручнями, опустился туда, и, увидев дверь приоткрытой, толкнул ее и вошел. Я пошарил рукой по сыроватой стене слева и справа от двери, но нигде не нашел выключателя. Где-то впереди, довольно далеко, чуть брезжил свет, скорее даже не свет, а какая-то мгла, наверное, из соседнего помещения, но здесь совсем ничего не было видно, так как я из предосторожности закрыл за собой дверь. Я зажег спичку, и в ее недалеком свете мне удалось увидеть пыльную электрическую лампочку под низким потолком, но провод от нее уходил по потолку вперед, за своды, откуда брезжило, а здесь, как я понял, ничего не включалось и не брезжило тоже ничего. Я бросил догоревшую спичку и осторожно, нащупывая земляной пол ботинками, двинулся вперед. Через несколько шагов, остановившись, я снова зажег спичку и увидел низкий свод уже не впереди, а справа от себя, а передо мной находилось и дальше терялось в темноте соседнее помещение. Я прошел эту комнату и вошел в следующую, где было немного светлее от окошка, зарешеченного и затянутого снаружи металлической сеткой. Это была большая сводчатая комната с бетонным полом, а больше из-за недостатка света я ничего не мог рассмотреть. Я помнил, что в мои годы детства отсюда начинался лабиринт из многочисленных деревянных перегородок, которыми, видимо, из каких-то соображений, было разгорожено несколько комнат. Там-то я и заблудился однажды так, что мне даже пришлось остаться на всю ночь в подвале, и только утром меня освободил отсюда какой-то случайный железнодорожник. Но тогда в этих лабиринтах, в каждой клетушке, помещались до потолка пустые деревянные ящики из-под бутылок или чего-нибудь; теперь же не только ящиков, но и перегородок не было, так что вряд ли это могло считаться лабиринтом. Я понял, что напрасно боялся заблудиться здесь и потерять много времени на поиски выхода; увидел, что эти подвалы можно спокойно обойти за пять минут, если, конечно, дальше тоже не будет лабиринта. Я позвал своего кота, но никто не отозвался. Я пошел вперед. Следующее помещение было примерно таких же размеров, имело такое же окошко, которое почти не пропускало света, и так же отделялось от дальнейшего помещения только полукруглой аркой.

«По-видимому, этот подвал представляет собой анфиладу, — подумал я, — и так анфиладой и идет до Диагонального переулка, это он только в детстве казался мне лабиринтом из-за обилия деревянных перегородок внутри».

Но следующая комната опровергла мое предположение об анфиладе. То есть, может быть, анфилада и существовала, но когда я зажег спичку, так как здесь отсутствовало окно, я увидел, что помимо арки, ведущей, как и в предшествующих комнатах, вперед, отсюда направо располагалось еще одно помещение, только, пожалуй, не помещение, а коридор, который неизвестно куда вел. Я не сразу понял, что это коридор, поскольку свет, источаемый моей спичкой, распространялся недостаточно далеко, так что можно было подумать, что это просто узкая комната: я сначала так и подумал, но пройдя три-четыре шага, я снова зажег спичку и увидел, что помещение продолжается и оказывается не помещением, а коридором, и конца его опять не видно. Кроме того, оказавшись коридором, это помещение к тому же еще и ничем не освещалось, даже таким окошечком, которые присутствовали в предыдущих комнатах. Нигде также не было видно лампочек или какой-нибудь другой электропроводки, и я подумал: как же они здесь не спотыкаются в темноте? И еще я подумал, что я зря не догадался запастись какой-нибудь веревочкой подобно спелеологу или Тезею, потому что подвал оказался все-таки не без лабиринта, и теперь я могу заблудиться здесь, если подвал еще куда-нибудь загнется. Сверх того я подумал, что не ведет ли этот коридор или подземный ход... Да, не является ли этот коридор подземным ходом, ведущим в бомбоубежище, которое я видел во дворе, то есть не соединяет ли он бомбоубежище с подвалом?

«Это хорошо, — подумал я, — если соединяет, потому что в этом случае я смогу осмотреть и бомбоубежище, чтобы уж быть уверенным, что моего кота нет и там и что, следовательно, он находится в каком-либо другом месте, где мне его и следует искать. Только почему здесь нет света? — подумал я. — И даже проводки никакой не видно... Впрочем, проводка может быть и скрытой. Но и лампочек нет, значит, здесь все-таки нет света. Хотя, с другой стороны, если этот коридор ведет в бомбоубежище, то, может быть, и не нужно света. Может быть, из соображений безопасности — ведь есть же такое понятие, как светомаскировка. Ведь бомбоубежище, можно сказать, в некотором смысле военное учреждение. Если это бомбоубежище, то, вероятно, в темноте даже лучше».

Я зажег спичку: коридор все шел вперед, и конца все не было видно.

«Он очень длинный, — подумал я, — этот коридор или ход. Тут никакая веревочка не поможет».

Впрочем, я еще и очень медленно продвигался из-за той повышенной осторожности, с которой я ставил ноги на почву. Так я пробирался вперед и вперед, время от времени зажигая спичку, чтобы посмотреть, нет ли каких-нибудь ответвлений или дополнительных ходов, пока внезапно не уперся во что-то непонятное на ощупь. Хоть я и был все время готов во что-нибудь упереться, например, в стену, все же от неожиданности уронил коробок.

— Вот черт! — сказал я. — Уронил коробок.

Я наклонился, по пути ощупывая то, на что я наткнулся. Было непонятно, что это такое: что-то бугристое, твердое, но, очевидно, не камень; не дерево и не металл. Это были какие-то крупные блоки, то гладкие, то вдруг мелко-ребристые. Присев, я зашарил по полу руками, разыскивая спички. Моя левая рука ушла под непонятное препятствие немного вперед.

«Что бы это могло быть? — подумал я, перебирая пальцами по ощутимо грязному бетонному полу рядом с этим препятствием.

— А это что бы могло быть?»

Я нащупал пальцами какую-то штуку, вернее, предмет, какой-то кружочек, небольшой, плоский и, кажется, металлический. Во всяком случае, так мне показалось на ощупь. Я подобрал его и опустил в карман пиджака, и снова принялся шарить по полу в поисках коробка. При внезапном, страшно ярком, ослепительном свете я увидел его, то есть он лежал между моих ботинок десантником и елочкой кверху. И в тот же миг высокий и напряженный, звенящий от пустоты бетонного коридора голос приказал мне встать и повернуться. Кричали издалека, видимо, из другого конца коридора, но слышно было отчетливо каждое слово. Я встал и обернулся, но ничего не увидел из-за яркого света, бьющего в глаза из дальнего конца, оттуда, откуда я пришел. Я чувствовал себя, как голый или как артист на сцене, если бывают голые артисты, или как будто в меня вот-вот начнут стрелять. Я зажмурился, но пока я оборачивался, я успел увидеть тот конец коридора, где я находился: направо была дверь, но было бесполезно туда бежать — там была комната, хотя и большая, но абсолютно пустая и не имеющая ни окон, ни дверей; препятствие же оказалось просто автомобильными шинами, уложенными одна на другую: целая стена из автомобильных шин, старых, истертых, да к тому же — словно специально — страшно изодранных, дырявых, как решето.