В Хижняк - Конец черного лета

— А что делать буду?

— Решим вместе. Пока что иди, если со мной согласен, к Ивану Захаровичу, он, может, тебя уже ждет…

Вечером Федор был у Нечаева.

— Как там Никита? — спросил он у майора, широко улыбаясь.

— Пошел на инструктаж к культоргу колонии.

— А знак пришил?

— Пришьет… Вы с Завьяловым, говорит, меня «закозлили», — улыбнулся Иван Захарович.

— Вот балда, «закозлили»! За это он еще не раз добром вас вспомнит.

— Вероятно, не меня одного. Тебя тоже, Федор, бригадира своего. Если бы у тебя поначалу был такой наставник, наверняка не пришлось бы тебе идти на второй срок.

— Все правильно говорите, Иван Захарович. Спасибо вам за искренность. Ну, я побежал в клуб. Сегодня наш КВН. С литейщиками сражаться будем. Приходите болеть.

Стояли даже в проходах. Давно уже колонистский клуб не видел сразу столько зрителей. Сегодня здесь идут состязания участников клуба веселых и находчивых, и, разумеется, почти каждый присутствующий считает себя не меньшим знатоком и умельцем КВН, чем любой из его непосредственных участников. Активность зала поразительна. Ведущему с трудом удается сдерживать волны шума, смеха, ехиднейших и не всегда цензурных реплик. Но как бы там ни было сегодня в клубе колонии — КВН.

В составе авторитетного жюри — два известных ростовских афериста, подсовывающих любителям легкой музыки (и легкой жизни порой) поддельные «западные плиты» — на пластинке лишь этикетка была оригинальной; два не менее знаменитых в своих кругах столичных специалиста по букинистической литературе — объему их товарооборота и умению сбывать оптовую интеллектуальную продукцию по десятикратной розничной цене позавидовал бы не один малоудачливый директор книготоргового предприятия. И, наконец, вершина представительства жюри — его председатель, в свое время молодой инженер, решивший завязать со своей малодоходной для него профессией и сменивший лекало и рейсфедер конструктора на нехитрый слесарный инструмент. Плоды его технической мысли довольно быстро стали находить общий язык с обычно неразговорчивыми замками чужих квартир, за что незадачливый умелец и был посажен под достаточно надежный замок. А сейчас ему, как и остальным членам жюри, предстояло оценить сноровку, смекалку и знания других.

— Итак, теперь представители команд задают соперникам вопросы, на которые должны быть получены правильные или остроумные ответы в течение одной минуты, — объявил ведущий новый тур состязаний.

Команда Федора, собравшись в кружок, готовила сразу несколько вопросов, а в другом конце сцены лихорадочно совещались соперники. Предстартовое напряжение передалось и залу, кто-то, не выдержав, крикнул:

— Федя, спроси у них, где раки зимуют…

Громовой хохот потряс зал, смех и радостные вопли неслись отовсюду, и ведущий снова призвал зрителей к порядку. А с обеих сторон уже были заданы первые вопросы. Коварные литейщики спросили у не менее коварных (как потом оказалось) покрасчиков, куда ведет дорога в никуда, на что, правда, довольно метко ответил Никита:

— Если бы вы сами знали, то не спрашивали бы…

И несколько нужных очков было заработано. Но и на хитрейший вопрос соперников: «Если на совещании перед началом съемок фильма присутствовало три кинолога, два оператора, три режиссера и два работника СКБ, то сколько всего специалистов по кино участвовало в этом совещании?», — литейщики ответили правильно — пять, причем сами задали резонный вопрос:

— А что же делали на совещании три собаковеда — кинологи?

Вскоре остался лишь один вид соревнований, а жюри было вынуждено признать, что команды примерно равны и общий счет — ничейный. Но вот объявляется гвоздь вечера — конкурс капитанов. Немного смущенный общим вниманием Федор выходит на сцену. А навстречу ему с другой ее стороны идет, нет, катится Вова из Львова, небольшой кругловатый человек лет так под сорок, но, видимо, соперник небезопасный — уж очень уверенно держится он, приветствуя потешными взмахами коротких ручек кого-то из знакомых в зале и бормоча что-то веселое себе под нос. Федор уже был наслышан о нем: капитан команды литейщиков не зря носит кличку «Академик», был он в свое время не то газетчиком, не то литератором, в общем, знал, что почем. Придется, вероятно, трудновато с таким…

А ведущий уже объявляет: «Капитаны дают друг другу пять посильных заданий. Время исполнения каждого — две минуты».

Львовский эрудит (он же специалист по неоднократной продаже одной и той же кооперативной квартиры) тут же вручил Федору карандаш, большой лист ватмана и предложил крупно написать одну лишь, на первый взгляд, невинную, хоть и не совсем понятную фразу, а затем он, Вова, подсчитает в ней ошибки. И если не будет больше одной — такую фору он может дать — значит, Федор выиграл. Зал изумленно притих, когда Академик с торжествующе-злорадной улыбкой на лице начал корежить красным карандашом слова, написанные Завьяловым. Выглядели теперь варианты этой фразы в исполнении двух капитанов так: «Полуумный дикообраз пошел с книгой летоисчисления подмышкой» и «Полоумный дикообраз пошел с книгой летоисчисления под мышкой», что, конечно, было написано правильно. Ошибки соперника принесли Вове пять зачетных очков.

Но уже через несколько минут настал черед Федора и его болельщиков незлобливо и весело подтрунивать над незадачливым капитаном противоборствующей команды. Он никак не мог разорвать ни одной из десяти тонких капроновых нитей, полученных от Федора. На пальцах и ладонях его уже появились багровые следы, а капрон не поддавался. И тогда Федор собрал все эти нити в одну прядь и обмотал ими ладонь. Несколько секунд он смотрел в зал, а затем, сделав два-три неуловимых движения, разорвал белоснежную капроновую веревку. Зрители только ахнули, а затем завопили, захлопали, повскакивали с мест. Даже видевшие и не такие виды члены жюри были озадачены, но факт оставался все же фактом. (Завьялов так и не раскрыл секрета этой своей недюжинной силы.)

И дела у Федора пошли веселее. Правда, Вова из Львова еще разок заставил его поволноваться, напряженно подумать над какой-то головоломкой из области социологии. Федор хоть ответил и не совсем правильно, но так остроумно и ладно, что жюри посчитало этот эпизод ничейным. А общий счет был все же в его пользу — 25:23. Надо отдать должное и Академику из древнего города: он первый поздравил Федора, энергично потряс своей ручкой его мощную ладонь и так же весело, как входил, укатился со сцены, бормоча что-то с улыбкой себе под нос.

На следующий день только и разговоров было, что о победе покрасчиков в КВН.

— Молодец наш бугор, не уступил Вове из Львова!

— А тот ничего, тоже может…