Софи Кинселла - Ты умеешь хранить секреты?

– Нет. Скажите тому, кто их послал: «Нет, спасибо, но это ей ни к чему».

– Что тут происходит? – слышу шепот за моей спиной. Оборачиваюсь и вижу Лиззи, не сводящую с букета глаз.

– О Боже. Это от Джека?

– Да. Но я не желаю их брать. Пожалуйста, унесите, – прошу я посыльного.

– Подожди! – кричит Лиззи, вцепившись в целлофан. – Дай хотя бы понюхать! – Она зарывается лицом в букет и глубоко вдыхает. – Вот это да! Просто невероятно! Эмма, ты нюхала?

– Нет, – сухо бросаю я. – Не нюхала и не собираюсь.

– В жизни не видела ничего прекраснее. Скажите, сэр, а что с ними будет?

– Понятия не имею, – пожимает плечами мужчина. – Выбросят, наверное, что же еще!

– Господи! – сокрушается Лиззи. – Какая нелепая трата...

Стойте! Она же не собирается...

– Лиззи, не могу я их принять! Не могу! Он подумает, что я согласилась с ним помириться!

– Тут ты права, – неохотно признает Лиззи. – Следует их отослать. – Она осторожно касается розового бархатистого лепестка. – Какая, однако, обида...

– Отослать! Да вы шутите!

О, ради всего святого! Теперь на сцене появляется Джемайма, по-прежнему в белом халате.

– Да ни за что! – вопит она. – Завтра я устраиваю вечеринку! Они идеально подойдут. Взгляните, какая фирма! «Смайт и Фокс»! Да вы хоть представляете, сколько это может стоить?!

– Плевать мне на то, сколько они стоят! – фыркаю я. – Это от Джека! Может, мне ему еще и поклониться? Не могу я принять букет!

– Почему нет?

Джемайма в своем репертуаре.

– Потому что... потому что это дело принципа. Взять их – все равно что сказать: «Я тебя простила».

– Вовсе не обязательно, – отмахивается Джемайма. – Ты можешь сказать: «Я тебя не прощаю». Или: «Я не потрудилась вернуть твои дурацкие цветы, потому что они для меня ничего не значат».

Мы молча переглядываемся, взвешивая ее слова.

Дело в том, что цветы действительно потрясающие.

– Так вы берете букет или нет? – спрашивает посыльный.

– Я...

О Боже, я окончательно сбита с толку.

– Эмма, отослав их, ты проявишь слабость, – решительно заявляет Джемайма. – Со стороны покажется, будто ты не можешь вынести ни малейшего напоминания о нем. – А вот если оставишь, это будет все равно что бросить ему в лицо: «Ты мне безразличен»! Пойми, ты стойкая. Гордая. Ты...

– Ну ладно, ладно, – не выдерживаю я, выхватывая ручку у посыльного. – Так и быть, подпишу. Но не могли бы вы передать, что это совсем не означает прощения. И что он циничный, бессердечный, жестокий, подлый и так далее. И если бы не вечеринка Джемаймы, весь этот мусор оказался бы на помойке!

К концу своей речи я уже вся красная и задыхаюсь. И с такой силой ставлю точку, что ручка протыкает страницу.

– Вы можете все это запомнить? Посыльный с интересом смотрит на меня.

– Дорогая, я всего лишь работаю в отделе доставки.

– Знаю! – внезапно кричит Лиззи, выхватывает у него тетрадь и выводит печатными буквами под моим именем: БЕЗ ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ.

– И что ты имела в виду? – недоумеваю я.

– Я никогда не прощу тебя, ты совершенный подонок... но цветы все равно оставлю себе.

– И ты все равно с ним сквитаешься, – решительно добавляет Джемайма.

Как назло, сегодня выдалось удивительно ясное, теплое утро, когда кажется, что Лондон действительно лучший город в мире. И пока я иду к метро, на душе становится легче.

Может, Лиззи права? Может, на работе уже все забыли? А я себе бог знает что навоображала! Подумаешь, большое дело! И кому все это интересно? Наверняка уже успел разразиться очередной небольшой скандальчик или всплыла новая сплетня. Предположим, все только и говорят о... футболе. Или о политике. Точно!

С чем-то вроде некоторого (как позже выяснилось, совершенно лишнего) оживления толкаю стеклянную дверь в вестибюль и вхожу, высоко подняв голову.

– ...покрывало с Барби! – отдается эхом от мраморных стен. Около лифта парень из бухгалтерии просвещает женщину с прикрепленным к груди пропуском «Посетитель». Та жадно ловит каждое слово.

– ...все это время трахалась с Джеком Харпером? – доносится сверху.

Поднимаю глаза и вижу стайку взбегающих по лестнице девушек.

– Кого мне жаль, так это Коннора, – говорит одна. – Бедняга, как ему не...

– ...притворялась, будто любит джаз! – негодует кто-то, выходя из лифта. – И зачем, спрашивается, это ей понадобилось?

О'кей. Значит, они не забыли.

Мои надежды тают, как лед на солнце. Я уже подумываю сбежать и провести остаток жизни, не высовывая носа из-под одеяла.

Но это весьма затруднительно.

Во-первых, уже через неделю я умру от скуки.

А во-вторых... нужно выдержать. Необходимо.

Стиснув кулаки, я медленно поднимаюсь по лестнице и иду по коридору. Встречные беззастенчиво таращатся на меня или делают вид, будто не замечают, хотя это плохо им удается. При моем приближении все разговоры обрываются.

Подойдя к двери отдела маркетинга, я собираюсь с духом, принимаю равнодушный вид и вхожу.

– Привет всем.

Снимаю жакет и вешаю на стул.

– Эмма! – со злорадным восторгом восклицает Арте-мис. – Надо же!

– Доброе угро, Эмма, – говорит Пол, выходя из своего кабинета, и окидывает меня оценивающим взглядом. – Ты в порядке?

– Спасибо, в полном.

– Ты ни о чем не хотела... потолковать? – спрашивает он, и, к моему полному изумлению, похоже, совершенно серьезно.

Интересно, что он вообразил? Что я брошусь ему на шею и начну рыдать: «Этот подонок Джек Харпер использовал меня»?

До этого я еще не дошла. И наверное, дойду, только когда совсем жить не захочется.

– Пет, – отвечаю я, краснея. – Спасибо, все хорошо. Он кивает, хмурится и продолжает уже более деловым тоном:

– Полагаю, ты исчезла вчера, потому что решила взять работу на дом?

– Э... да. – Я откашливаюсь. – Совершенно верно.

– И без сомнения, многое успела за это время?

– Ну... да. Очень.

– Превосходно. Я так и думал. Продолжай в том же духе. А остальным... – Пол предостерегающе оглядывает комнату, – советую помнить, что я сказал.

– Разумеется, – отвечает за всех Артемис. – Мы помним.

Пол закрывает за собой дверь, я медленно сажусь и пристально смотрю в монитор, ожидая, пока появится картинка.

«Все будет хорошо, – повторяю я себе. – Все будет хорошо, нужно только сосредоточиться на работе, с головой уйти...»

Неожиданно до меня доносится чье-то громкое пение. Знакомая мелодия! Да это...

«Карпентерз».

Один... второй... еще несколько человек присоединились к хору...

«Рядом с тобо-о-ой...»

– Что с тобой, Эмма? – осведомляется Ник, когда я резко вскидываю голову. – Дать носовой платочек?

«Рядом с тобо-о-ой...» – снова заводят шутники, и я слышу приглушенный смех.

Но реагировать нельзя. Не стоит доставлять им такого удовольствия.