Игорь Смирнов - Записки падающего

И я понял, что надо делать, я уже знал и снова шагал вперёд. Хотя и назад, против своего прежнего направленья, а всё равно — вперёд. Из криуля прочь, опять по проспекту, к ближайшей остановке автобуса.

Лида, ах, Лида, длинная извилистая дорога вела меня к ней!.. Потому что, во-первых, я отправился к Леониду К. — писателю.

Это один мой знакомый писатель, вернее — единственный; он наш городской, местный. И малоизвестный — боюсь, среди рядовых книгочеев имя знаю только я. А между тем, в городе есть так называемый Клуб Литераторов, так вот, он — член Клуба. Мы и познакомились-то на одном из заседаний. Как ′я попал туда? Это было где-то примерно год назад, нет, меньше, в октябре прошлого года, когда… когда я ещё полон был оптимизма, разные планы строил и даже книжки ещё читал, да! жадно, с интересом, всё рыскал в поисках тех, про которые услыхал у Мандро, ну, про истинный ход развития земных цивилизаций, про истинную хронологию, да и просто художественные, где углублённо рассматривалось назначение и место человека в мире (как Мандро говорил); словом, ещё расхаживал гоголем… Но вот на работе дела мои уже были не ахти, можно сказать, катились под уклон, если не под откос; в общем, как-то охладел я к работе, карьеру делать что-то не хотел, и мой имидж как электромонтёра резко поблек… И вообще у меня возникали разные настроения, мне уже не хватало умных и очень умных книжек и писем к Мандро, которые я хоть и не часто, но регулярно, а главное, безответно строчил, и я пытался… чего там скрывать, у нас в городе отыскать какой-либо аналог Обществу Альтернативного Знания, то есть, найти какую-нибудь ему замену. И тут как раз появилось объявление в газете — про Клуб Литераторов. Вот я попробовать и решил. И если быть совсем точным — да, вспомнил! — произошло это всё-таки уже в ноябре.

Они — литераторы наши — собирались в городской библиотеке. У нас с Леонидом оказались рядом места, случайно; тот вечер выдался, как я теперь понимаю, довольно людным, и выбирать особенно-то не приходилось. Я имею в виду, где сесть. Вообще-то, кажется, когда я садился, Леонида ещё не было, он подошёл поздней, и это он подсел ко мне, а не я к нему. Так мне думается, а точно — не помню. Если очерёдность наших приходов на собрание была бы противоположной, и Леонид К. уже бы сидел, а я бы, напротив, должен был искать себе место, то я бы, наверно, выбрал себе в соседи кого-нибудь другого, не его. Сказать честно, обличье у него было уж больно непрезентабельное. Лысый, полуседой, в каком-то неопрятном заношенном пиджаке, а под ним чёрный свитер-«лапша», который совсем уж был не чёрный, а пепельный, потому что не знал стирки, наверно, сто лет. И ещё у Леонида не было верхних передних зубов. Б-ррр… Но и это не всё. Самым страшным, самым противным, мне показалось… что он чем-то на Мандро похож!.. Умного, обаятельного, энергичного Мандро, да! Но только на добрых двадцать лет его старше… Представьте себе ситуацию: я сижу, чувствуя себя довольно напряжённо, неуютно, вытягиваю шею, пытаясь получше разглядеть, кто сидит в передних рядах (уклона-то нет, зал для заседаний — не кинотеатр), вдруг — хотя это и маловероятно — попадётся знакомый кто; короче, жду, когда начнут вечер, и вдруг какой-то малоприятный, весьма подержанный субъект пусть и довольно интеллигентно осведомляется, свободно ли рядом место? И садится, естественно, потому что не мог же я соврать: «Нет». И бежать прочь со своего места я тоже не мог — мешает пролетарское воспитание (а воспитание это подразумевает, что я не должен быть слишком уж брезглив, слишком чувствителен к разным мелочам, короче, как это говорится, брать в голову). Хотя на самом деле в тот момент я был на грани того, чтоб начать блевать… такой отвратной карикатурой на Мандро показался мне незнакомец. Я даже подумал, что он послан мне судьбой… в наказание за что-то.

Но ничего, перетерпел… пролетарское воспитание всё-таки имеет свои плюсы, потому что дальше легче пришлось, во всяком случае, я понял, что это — не Мандро, никакая не пародия на него и никакой не посланец судьбы, а просто человек. И в том, что он — не Бельмондо, он не виноват. Да вокруг полно было таких — лысых, беззубых и седых. Наши городские литераторы на семьдесят, если не на восемьдесят процентов из таких и состоят.

Словом, выступления начались, а я довольно спокойно себе сидел, вытягивал, по-прежнему, шею, теперь, чтоб получше выступающих разглядеть, и мой сосед первый со мной заговорил. Во время какой-то паузы. Спросил, кажется, как я нахожу чей-то стих. Я пожал плечами. Наверно, потому что ещё не осмотрелся, в этом Клубе, да и вообще пришёл сюда не за тем, чтоб разбирать стихи… А он, видимо, счёл мое движение за ответ да ещё и ответ вполне достойный, раз уж не разочаровался сразу начисто во мне, и ещё один задвинул вопрос… А я опять как-то сумел вывернуться, конкретного ничего не говоря, а как Онегин — одним только видом своим учёным. И мы познакомились. Я узнал, что его зовут Леонид К., и поскольку имя это ничего мне не говорило, то он сам, негордый, пояснил, какие труды вышли из-под его пера. Трудов было не так уж много, я понял, в основном, статьи, и они не принесли ему громкой известности. А я в свою очередь рассказал ему о себе — вкратце, конечно. Сделал упор на то, что я не литератор, а просто хочу расширить свой житейский кругозор. Если совсем точным быть, ищу друзей. «Как крокодил Гена», — хохотнул он, и я согласился, а про себя подумал, что хорошо, что про Мандро и его Общество Альтернативного Знания ничего не стал говорить. Да, видно, их имена лишний раз лучше не трепать…

Тот вечер был для нас с Леонидом как бы предварительным — немножко в библиотеке потолковали — в зале, в фойе, немножко — на улице. Довольно холодно было. На остановке автобусной расстались — я первым уехал, а он, не знаю что, ждать своего номера остался или пошёл.

На следующем заседанье — где-то через месяц, под Новый Год — мы поздоровались при встрече уже как друзья. Леонид мне с энтузиазмом пожал руку. Всё в том же свитере, всё так и нестиранном, в том же пиджаке. И опять он Мандро мне напомнил. Только уже без отвращения. За месяц я сделался более снисходительным. Писем-то от Мандро всё не было и не было, и я был готов полюбить человека за одно сходство с ним. Почти готов.

Это, второе, собрание показалось мне копией предыдущего: опять одни выступали, в основном со стихами, а другие сидели и слушали их. Я чего-то другого ждал от Клуба… Каких-то общих целей, общих задач, ну хоть обмена мнениями, что ли, чтоб научиться лучше понимать хотя бы те же стихи… Впрочем, это сейчас я так уверенно про однообразие встреч рассуждаю; тогда впечатление только возникло — и сразу я его подавил. Решил, должно быть: во второй только ведь раз, рано ещё выводы делать.