Иван Алексеев - Светлые истории

Пока они ходили на речку, дрова к мангале превратились в черный уголь с красными огоньками. Освежившийся и оживившийся Дима ловко нанизал на шампуры мясо и устроился на стульчике около мангала, с видимым удовольствием ворочая шампуры. Ирина покрошила огурцы с помидорами и хлеб, и постаралась красиво разложить их вместе с зеленью и пакетиком кетчупа на старой скатерти, которую Дима нашел в машине и расстелил чуть поодаль на земле.

Закончив хозяйничать, она устроилась рядом со скатертью на стульчике, любуясь мужчиной, белым дымком от мяса, высокими деревьями, синими кусочками неба между их зеленых крон, дыша полной грудью и радуясь появившемуся у нее легкому дыханию. От густого лесного духа и вкусного мясного запаха ее голова плыла и наполнялась нежностью ко всему окружающему и к Диме, как неотъемлемой части этого окружения.

Приготовленный шашлык показался очень ароматным и сочным. Она хотела культурно съесть три или четыре кусочка, но Дима ел мясо с таким аппетитом, что она неосознанно погналась за ним и сбилась со счета, сколько съела. Смотря на два сиротливых кусочка в миске, оставшихся от двухлитровой банки с шашлыком, Ирина немного переживала, что Дима мог посчитать ее жручей женщиной, что совершенно не соответствовало действительности.

— Я знаешь, чего боялась? — спросила Ирина в установившемся между ними настроении сытого благодушия. — Что ты возьмешь с собой вино, и мне придется пить. А ты такой молодец, не взял. Помнишь, как мы гуляли раньше в отделе? Я помню. Ты тогда много выпивал. И хоть умел пить и не становился дураком, мне это все равно не нравилось. Теперь ты совсем не выпиваешь? Врачи запретили, или жена воспитала?

— Да нет. Наверное, мудрею, — ответил Дима. — Совсем не пить получается, но стараюсь. Хочу смотреть на мир трезвыми глазами. И нравиться таким женщинам, как ты.

— Никогда бы не подумала, что ты будешь за мной ухаживать, — сказала Ира, как бы рассуждая сама с собой. — Ты мне никогда ничего не дарил. А в этом году сначала подарил шоколадку на Новый год. Потом привез мне цветы, когда я ушла с работы перед Восьмым марта. Мне даже показалось, что ты хотел меня поцеловать, когда их вручал. Наверное, поцеловал бы, если бы я не растерялась, и в прихожей не было мужа. Теперь ты меня катаешь по лесам, кормишь шашлыком. Никогда бы не подумала.

— Ты меня совсем застыдила, — сказал Дима. — Я без тебя знаю, что не очень внимателен к женщинам. Странно, что ты помнишь такие мелочи.

— Ну, нет. Для женщин это совсем не мелочи. А ты действительно хотел тогда меня поцеловать, но застеснялся мужа?

Провокация сработала. Дима потянулся к Ирине и поцеловал ее в подставленные губы. Поцелуй получился короткий и скомканный. Губы женщины ему не понравились. Они были тонкие, упругие, не похожие на раскрывающиеся податливые и теплые губы жены.

Ира поднялась со стула и встала рядом с мужчиной, прикоснувшись к нему телом. Он тоже встал и машинально обнял прильнувшую к нему женщину.

Ирина сплела руки у мужчины за шеей и стала делать то, чего не любила, — целоваться в губы. Целуясь, Ирина поняла, чего хочет Дима, и раскрыла его губам свои.

Его руки залезли к ней под футболку, гладили спину и доходили до бедер. Когда они попытались нащупать грудь, Ирина мягким кошачьим движением повернулась к мужчине спиной. Одна его рука обхватила ее за живот, другая остановились перед шортами. Помогая, она расстегнула пуговицу на поясе. Рука Димы, подрагивая, опустилась ниже. Расслабив ноги, Ира повернула к Диме голову и, ухватившись рукой за шею, и стала делать то, что ей понравилось, — целоваться с ним раскрытыми губами.

Вдруг она испугалась нерешительности мужчины, который вроде бы уже был в ее власти. Дима гладил ее живот и трогал расслабленное междуножье. Она чувствовала, как нарастает его возбуждение, и как оно передается ей. Она думала, что ему уже надо было снимать с нее одежду, а он медлил, словно потерялся.

— Подожди, — сказала она грудным голосом, сама сдернула с бедер и шорты, и трусы, и немного наклонилась, предлагая мужчине действовать.

Дима за спиной пыхтел и медлил, начиная раздражать. Она подрыгала и переступила одной ногой, освобождаясь от улегшихся на ступнях ног шорт с трусами. Наконец, Дима активизировался. Она почувствовала горячую плоть между ног и почти успокоилась. Ей осталось только помочь ему закрепиться. Не успевая толком войти в нее, он выскальзывал. Наверное, спешил. Или у него был недостаточный размер для такой позы. Ирина попробовала прижаться к мужчине посильней и подстроиться под него.

Она очень постаралась, и у Димы получилось. Вскоре она почувствовала его в себе достаточно глубоко и перестала изворачиваться. Все это время подлаживания она слышала прерывистое дыхание мужчины за спиной и направляющий и похваливающий ее за правильные действия внутренний голос, а когда почувствовала в себе Диму, перестала слышать и его, и себя. Голова разом отказалась соображать, жар из нее перекинулся на живот, и женщина непроизвольно и резко задергалась, задавая ритм совокупления и подсознательно убыстряя его до тех пор, пока ее ноги не сжались в сладкой истоме. Сжавшись, она замерла и закрыла глаза, чувствуя, как тепло разливается по всему телу и спускается по ногам, доходя до всегда холодных ступней и согревая их.

После минутного опустошения голова стала проясняться.

Ирина услышала многоголосье звуков, увидела многоцветье красок прекрасного мира, созданного для жизни в радости и любви, и задумалась, как теперь ей жить. Добившийся своего внутренний голос молчал, спрятался, как будто его и не было, и она поняла, что на этот вопрос ей придется отвечать самостоятельно.

Денек после обеда разгулялся на славу. Недавней духоты уже не было, но жарило прилично. Сосны плохо защищали лесных жителей от высокого солнца. Летавшие вокруг и щебетавшие птички затаились. Перестал стучать далекий дятел. С заросшей брусничником соседней полянки, хоронившейся за кустами, тяжело поднялась шумная лесная курица и низко улетела вглубь леса.

Сидеть в сухом лесу стало трудно. Возвращаться домой не хотелось. Дима предложил искупаться, и они поехали на карьер.

Народу на озере в субботний день оказалось, как на море в высокий сезон. Весь большой пляж и у воды, и в глубине перед кустами лозняка был занят подстилками и голыми телами. Машины за кустами стояли почти вплотную.

Относительно свободное пространство на песке они нашли около знакомого семейства с двумя больными великовозрастными детьми и мохнатой собачки с умными глазами, смирно лежащей на широком покрывале.

Ира постелила себе старое детское одеяло, которое взяла на всякий случай из дома. Дима сказал, что устроится прямо на песке.