Татьяна Лебедева - Осень нелюбви

— Ой, дешевые — сразу… Вам с Ромчиком хоть ничего не рассказывай.

— А ты в Москве был? — я попыталась увести разговор подальше от упоминаний о Роме.

— Кто в Москве не бывал, — красоты не видал! — продекламировал Лёня.

— Да не был он нигде дальше Курска, — пробубнил Родион.

Тут Лёня решил, что уже надо обидеться по-серьезному.

— Ну прости, что молодой такой еще, — вскочил он с поддона, отчаянно жестикулируя, — что у меня вся жизнь впереди для путешествий!

— Да хватит тебе ёрничать! — устало огрызнулся Родион.

Молодость — время обманываться и обманывать. Кто-то делает одно, кто-то — другое, а кто одновременно и другим врет, и себя вводит в заблуждение, как наш грузчик Лёня. К какой же категории принадлежу я? Я никому не лгу. Скорее всего, я обманываюсь напрасными ожиданиями: ожиданием настоящей любви, интересной жизни. А вдруг их не будет? Я так и проживу до тридцати или тридцати пяти, работая на этой работе, незамужняя и злая. Потом оглянусь и пойму, что все это время я жила обманом, самообманом. Молодость прошла, как вода сквозь сито, и у меня в руках ничего не осталось. Пустое и бесполезное существование! Но еще хуже, если к тому времени я вдруг осознаю, что были в моей жизни возможности обрести любовь и счастье, а я не заметила, не почувствовала, что это — оно, то самое, — и упустила. Насколько же болезненным будет разочарование! Я очень не хотела себе такого будущего, но, как правильно жить, я не знала. У меня не было никого, кто сказал бы мне тогда, куда мне идти и кого брать себе в попутчики.

После обеда я возвращалась пустынной улицей из дешевой столовой, принадлежавшей заводу по переработке зерна, который был по соседству с нашим складом. Старая промышленная окраина города с раздолбанным асфальтом и зданиями советской индустриальной постройки была хороша только тем, что, когда заканчивались бетонные заборы, буйная, ничем не сдерживаемая растительность вырывалась навстречу прохожим и автомобилям, как первобытные джунгли, которые не в силах сдержать умирающая цивилизация. Сегодня эти джунгли были красно-коричнево-желтыми, как страстная печаль по пестрому многоцветному лету, как пылкое желание яркой жизни. Деревья свешивали свои ветви к моей голове, кусты тянулись ко мне цветными узорчатыми листьями. Еще немного жизни, прикосновений, тепла! Еще немного чувств, молодости и свежести! Еще капельку любви! Но осень на то и осень, — она беспощадна. Не успеешь оглянуться, — а листья уже на земле в грязи. Вчера у тебя было всё, а завтра…

Размышления мои прервал звонок телефона. Я опустила руку в сумку и долго не могла нащупать мобильник между помадами, ключами, салфетками и прочей ерундой. Наконец я его вытащила, он все еще вибрировал, на экране было написано «Мишенька». У меня неожиданно учащенно забилось сердце. Я даже растерялась и забыла, что нужно делать, тупо уставившись в экран телефона. А он не прекращал звонить. Собравшись, я нервными пальцами нажала «принять звонок».

— Привет! — сказал он.

— Здравствуй! — ответила я.

— Что делаешь?

— Работаю. Точнее, с рабочего перерыва иду в офис, — мысли немного путались.

— А я в бильярд играю!

— Что? — из-за стучащего в ушах пульса мне послышалось «я тебя обыграю», но я засомневалась, что он сказал именно это.

— Пришел погонять шары в бильярде. Это тоже своего рода работа. Так у меня проходит встреча с партнером.

— Здорово тебе!

— Хотел тебя пригласить сегодня вечером в кино или покушать. Что хочешь, в общем, выбирай. Можно будет по городу покататься или у меня вина попить. Ну что скажешь?

Мой адреналин подскочил выше крыши, и уж точно выше веток деревьев.

— Отлично! Я согласна на кино! — прозвенела я.

— Хорошо, кино так кино, а дальше посмотрим…

Я хотела сказать, что смотреть тут не на что и продолжения пусть не ждет, но пока искала подходящие выражения, он говорил дальше и задавал все новые вопросы.

— Там идет сейчас фильм «Дракула» — новый взгляд на легендарного монстра. Хотят показать, что не такой уж он и плохой. Пойдем?

— Я не люблю, когда начинают оправдывать ужасные поступки и придумывать, что все это потому, что героя били в детстве, — ответила я. — Все это чушь собачья. Зло есть зло, как ни крути!

— У меня был второй вариант в запасе — фильм «Дружба и никакого секса?» Вот такой вопрос, — Миша засмеялся.

— Слышала, что этот «Секс» такой неинтересный.

— Я бы не сказал… А ты знаешь о нем только по слухам?

Я смутилась.

— Я знаю, что от него может быть много неприятностей.

— Готов развеять все твои сомнения.

Он говорил шутливо, его голос в трубке провоцировал меня и смеялся надо мной. Я чувствовала себя наивной и безоружной. Я запнулась, не зная, как выкрутиться, чтобы не показаться ханжой.

— Сегодня будут только приятности! — продолжал глумиться он.

— Что ж, надеюсь.

— Не пожалеешь, поверь! Какие цветы ты любишь? Представляешь, некоторые девушки не любят цветы! Ты же не одна из них?

— Нет. Я люблю цветы.

— Хочешь, я угадаю, какие тебе нравятся?

— Попробуй, — растерянно улыбнулась я.

— Ромашки! Белые такие и большие, — он снова засмеялся. — Можешь ничего не отвечать и сделать вид, что это твои самые любимые цветы, потому что я их уже купил!

В восемь вечера красивая, пахнущая Acqua di Gioia, я села в машину. Тонкие мои пальцы легко дрожали, когда я поворачивала ключ зажигания. От сладкого волнения потели подмышки. Я сняла пальто и приоткрыла окошко, чтобы осенний холодок охлаждал мой жар. С нетерпением нажала на газ. В голове проносились фразы, которые я скажу ему. Я представляла, как мы сидим в темноте кинотеатра, он незаметно протягивает свою ухоженную руку и трогает мои холодные подрагивающие пальцы, а затем, когда они теплеют и размякают, крепко сжимает мою ладонь, — и я чувствую его огонь. Представляла, как он уверенно ведет машину, а я смотрю на его профиль, четкий на фоне вспышек проносящихся мимо витрин, и мы обсуждаем просмотренный фильм, смеемся и спорим, и поддакиваем друг другу. Воображала, как мы стоим на балконе лицом к ночному городу, полному маленьких светящихся звездочек, и он, держа в одной руке бокал вина, другой очень нежно и осторожно обнимает меня сзади за талию.

Он звонит.

— Ты едешь?

— Лечу!

Он тревожится.

— Какая скорость?

— Сто двадцать! Разве это скорость?

— Я прошу тебя аккуратней! Не гони! Я волнуюсь!

Я смеюсь и сильнее давлю на педаль. Вижу его машину на стоянке кинотеатра, и вновь мое сердце сбивается с ритма, меня бросает то в холод, то в жар. Как мне скрыть дрожание губ и путаницу мыслей?

* * *

— И когда же мы наконец займемся сексом? Или, может быть, ты девственница? — Миша неприятно засмеялся и долил себе водки в сок.