София Кульбицкая - Зуд

Речь шла о таких приметах жёсткого нынешнего времени, как «обособленность» и «разобщённость» — которые он резко осуждал, противопоставляя им открытость и доверительность мифического общинного строя, памятного ему с детства, то есть, проще говоря, когда каждый мог постучаться в дверь соседа и спросить, как у него дела.

Естественно, я, будучи несколько моложе (хотя, может быть, эпоха тут и не при чём, но он упирал именно на это — старое доброе советское время!) зверел от этих рассуждений. Пресловутые «обособленность» и «разобщённость» казались мне — да и сейчас кажутся — если не главными достижениями, то уж во всяком случае в первой десятке по значимости на пути гуманистического прогресса.

Он говорил, что люди были другие, что бомжи не валялись, как сейчас, на улице, потому что всегда можно было попроситься жить к кому-нибудь, и детей можно было спокойно оставить без присмотра, потому что «чужих детей» тогда не существовало.

Я пытался спорить, апеллируя к собственному детству — если мне случалось, говорил я, потерять маму из виду, самым страшным было не то, что мама вдруг не найдётся (я знал, что она найдётся). Самым страшным было, что какая-нибудь тётенька не дай бог заметит и поинтересуется — мальчик, ты что, потерялся, и вот тут-то и можно ждать любого беспредела с нечеловеческим исходом — ведь в нашем мире нет предела совершенству.

Аргументы мои успеха не имели, всё сводилось к тому, что я просто испорчен перестройкой и необходимостью крутиться в мире наживы и чистогана.

Сейчас, имея на руках стереокартинку из обрывка старой песни и обрывка старой книги, я знал бы, что ему ответить, — но, к сожалению, мы с ним давно рассорились… да, может быть, как раз из-за…

…Многие, особенно женщины, часто жалуются, что их достали бестактность и чрезмерная любознательность окружающих. Все эти сакраментальные вопросы: «Замужем?» «Где дети?» «Чё одна до сих пор?»… — люди не понимают, как это у других людей хватает наглости и беспардонности так грубо лезть своими грязными пальцами в их частное пространство.

— Ии, милые! — хочется сказать им (да и себе тоже). — Вы лучше порадуйтесь, что мы с вами живём в такое золотое время, когда это вообще дозволено считать незаконным вторжением, да над которым ещё и можно поохать. Нашим не таким уж далёким предкам, сами видите, это и в голову не приходило.

Сегодня в переходе на Курской мужик дивно пел. Ах, как он пел!.. Что именно, уже и не вспомнить — что-то русское, раскатистое. Аж до мурашек, особенно там, где мелодия предполагала силу и мощь. (Когда требовалась нежность, он, правда, проваливался, становился плоским и слегка жестяным, и только тут становилось ясно, почему мы слышим его не в храме, не на оперной сцене, не на приволье родных просторов — а всего лишь в переходе метро. Что ж, нельзя требовать от человека всего и сразу. Но речь не об этом.)

Я подумал, как странно. Я иногда подаю уличным певцам, особенно если дома не очень глубокий финансовый кризис. Но это, как правило, те, кого слышать не особо-то хочется. Хороши скрипучие, не поставленные голоса, фальшивые ноты, а уж если человек ни на чём не играет, а просто держит в руках подобие старого радиоприёмника — моя поддержка ему обеспечена, особенно если не очень понятно, выпевает он сам хотя бы слова или открывает беззубый рот под старую фонограмму.

Ход моей мысли таков. Вот человек в беде, ему ничего не осталось, как побираться. Но он не хочет просить. Хоть песню да споёт, чтобы всем было ясно, что он не попрошайничает, а работает. У него нет ничего, даже умения петь. Зато есть гордость, и вот она-то и отличает его от обычного уличного попрошайки. Ну как не подать такому?!

Совсем иное дело, если человек поёт качественно — или по крайней мере у него есть голос. А то, бывает, слышишь такое пение, что хочется только одного: остановиться и внимать, но что делать, у всех свои дела, и ты, подобно Одиссею, пинками заставляешь самого себя двигаться дальше. Такому певцу я не подам никогда.

Разве можно так оскорбить высокое, это чудо, которого я по благости небесной незаслуженно коснулся ушами?! Я хотел бы подарить ему всю Вселенную! Но раз не могу, при чём тут его старая кепка и худосочная девушка, которая бегает с ней чуть поодаль и пристаёт ко мне? Я дарю ему своё восхищение, свой (раздирающий моё сердце) восторг, свои добрые пожелания!!! И знаю, что жалкие гроши только сведут на нет ценность этого дара.

Вот и сейчас я даже не обернулся, чтобы посмотреть на певца. Судя по голосу, он был настоящим русским богатырём с окладистой чёрной бородой и мощными ручищами, и мне не хотелось разочароваться, увидев на этом месте что-то иное.

И я подумал: не так ли и в жизни? Принято считать, что если человек не умеет зарабатывать, значит он лох. Но, может быть, он просто слишком хорош для того, чтобы ему платили?..

Смотрите: дорогая женщина может получить немалые деньги за секс, особенно от состоятельного человека. Но если, скажем, этот же мужчина полюбил её, разве сможет он теперь оскорбить любимую подобным образом?.. Ведь он дарит ей гораздо большее — любовь!

Или, как говорят художники, вынужденные участвовать в экзаменационной комиссии: «Гении нам не нужны. Нам нужны толковые, трудолюбивые студенты, которые поддаются обучению».

Можно сколько угодно спорить о том, что более правильно и важно. Да и каждый имеет право на свой выбор. Но сейчас я хочу ободрить всех «лохов», по жизни грызущих себя поговоркой «Если ты такой умный — почему ты такой бедный?» Парадокс, но, возможно, вы такой бедный именно потому, что ваш ум (или талант) заскочил выше той планки, которая оплачивается деньгами.

Совместить не получится. Вы или опустите планку, или навсегда останетесь нищим. Стисните зубы крепче: кто-то должен это делать. Ведь именно на вас держится мир.

Все знают историю про мальчишку, который ходил и ходил на «Чапаева» и, когда билетёрша спросила, чего он всё ходит, ответил:

— Жду, когда Чапай выплывет.

Эта история, когда её рассказывают про кого-то другого, вызывает умилённую улыбку. Но вот недавно я в который раз открыл томик Дюма. И где-то в середине тома поймал себя на том, что почти уверен, что уж сегодня-то храбрец Бюсси одолеет всех своих врагов и останется в живых. А ведь я перечитывал эту книгу не одну тысячу раз и прекрасно знаю, чем она кончается, и притом я не десятилетний мальчишка, а старый хрен.

И подумалось мне, что, может быть, тот пацан не так уж неправ?..

В природе, как и в человеческой психике, нет ничего лишнего, и все мы уже давно знаем (хотя бы в теории) о ежесекундно ветвящихся мирах, протекающих, так сказать, параллельно друг другу. Впрочем, я не физик и не стану углубляться в теоретические тонкости этой темы, чтобы не вызвать у более образованных людей уже не умилённую, а брезгливую улыбку.