София Кульбицкая - Зуд

Кстати, иногда его несли не к помойке, а к мусоропроводу — если он был в доме. Это сейчас огромный пакет, завязанный сверху узелком, не пропихнёшь в крохотное отверстие. А так отходы свободно сыпались прямо из ведра в зловонную пасть. Более того — так как процесс выноса мусора таким образом имел длительность, это становилось для многих культурным походом не меньшей важности, чем в театр или на танцы. Каждая уважающая себя девушка, собираясь к мусоропроводу, тщательно красилась и надевала туфли на шпильках. Ваш покорный слуга именно так встретил свою первую любовь.»

Донёсшееся из окна жужжание сообщило ему, что день идёт к закату. Ровно в пять вечера отель окуривала дымом от москитов специальная машина, очень шумная и оставлявшая по себе стену густого тумана. Когда он рассеивался, наступало то самое, любимое время. Можно было идти в свет — на набережную или в бар.

Он спустился во дворик. У барной стойки увидел Интеллектуала и Мизантропку. Правда, сейчас она таковой не была. Сидела у мужчины на коленях, обнимала его за шею и хохотала — а тот держал её за задницу, как бы демонстрируя завистливому бармену размер привалившей ему удачи.

Вадим давно понял, что это супружеская пара. По виду тянули и на отца с дочерью, но рассматривать эту версию ему не хватало извращённости. Очень уж занятный диалог пытался вести Интеллектуал с барменом — точнее, с тремя барменами (к Амаду пришли друзья). Оказывается, он держал жену за задницу не просто так, из любви к искусству — он пытался выяснить, как будет «жопа» по-местному!

— Задница, задница, — повторял он, указывая сначала на свою драгоценную ношу, потом на себя, а потом на Амада; местные ничего не понимали, но с тем большей готовностью скалили зубы.

Вадиму вдруг захотелось встрять и помочь — не бармену, конечно, а самому мистеру И., тихонечко, по-русски объяснив ему, что он явно переоценивает интеллектуальные возможности собеседника. Вадим знал это по опыту, так как и сам успел провести в нудном, вязком взаимодействии с барменом в общей сложности несколько часов и ему было знакомо чувство безысходности, остающееся после этого акта.

Только он припомнил, как искомое слово звучит по-английски, и придвинулся поближе к весёлой компании, как низкорослый, юркий дружок Амада наконец-то разродился каким-то звукосочетанием:

— Тэ-эз, — повторил Интеллектуал, ещё крепче сжав свою отзывчивую модель. Местные загоготали.

Катя сплела бы из этого целую диссертацию. Впрочем, возможно, такого слова и вовсе не существовало, а носители языка попросту наврали доверчивым русским туристам. Но делиться с ними этой версией Вадим не стал, опасаясь, что его филологические изыскания могут быть восприняты соседями как интеллигентный намёк на групповушку.

Он попросил ещё пару пива и вернулся в номер — дописать, пока не забыл:

«В советские времена трудовое воспитание ребёнка начиналось именно с ведра. Как знать, не связано ли нынешнее падение нравов с упадком этой традиции?

Появление индустрии бесплатных пакетов в супермаркетах, а также специальных пластиковых мешков вытеснило культуру выноса мусора на задворки, — а со временем она умерла окончательно. Исчезла даже сама эта идиома: «Вынеси ведро!» Вынос мусора перестал быть отдельной отраслью домашнего хозяйства, и теперь его даже иногда доверяют уходящему домой гостю. А всё-таки немного жаль, как и всегда, когда уходит в прошлое ещё один уютный ритуал, через который мы постигали жизнь и соприкасались с миром. И жаль немного, что у человека, уходящего выносить мусор, нет в руке залога возвращения.»

— Ай лав ю!.. Ай лав ю!..

Знакомый голос разбудил Вадима — оказалось, он снова на пляже. Спасибо хоть разбудили, не успел поджариться…

— Ай лав ю!..

Кого это окучивает бармен? Прозрачную? Мизантропку? Или всё-таки Лару, чей добротный супруг всё равно ничего не заметит?

Не выдержал, открыл глаза и посмотрел. Как обычно, реальность превзошла самые смелые ожидания.

Амад, держа в каждой руке по высокому бокалу «ром-фанты», топтался под грибком бальзаковских дам. То есть топтаться-то он топтался, а обращался всё-таки к одной:

— Ай лав ю!..

Днём раньше Вадим, не зная, как избыть тоску, опустился до самого некуда — показал бармену фотку Таньки. В мобильнике. В купальнике…

— Красивая, — одобрил Амад. — Когда она приедет?

Вадим вдруг сообразил, что бармен мог и знать его дочь. Они с Катей ведь были здесь в прошлом году. Хотя все русские для него — на одно лицо. Наверное…

Неожиданно это показалось ему очень важным. Сам себя ненавидя, принялся докапываться до бармена: давно ли тот работает в Yellow Dolphin Resort‘е? Но Амад не понимал. Ни по-английски, ни по-русски, ни на пальцах. Наконец, Вадим дошёл. Открыл блокнот, настукал там год — и ткнул в нос бармену.

Тот долго и заинтересованно изучал экран. Потом забрал у Вадима мобильник, стёр цифры и написал свои: 3000. (Да не поленился, жук, нашёл значок: $) Вадим не понял, что это значит, плюнул, взял смартфон и пошёл восвояси.

Только ближе к ужину до него дошло. Бармен решил, что русский лох интересуется, сколько он стоит, — и назвал свою цену.

«Сколько назовёшь сейчас?» — с гадливым интересом думал Вадим.

Мелькнуло в памяти: загорелая Катя, похожая на кинозвезду, рассказывает ему о курортных нравах. Век живи — век учись. Оказывается, у них есть даже свой сайт, где русские дамы, ставшие жертвами альфонсов, делятся впечатлениями и выкладывают досье на особо ярких персонажей.

Вряд ли среди них есть Амад — слишком уж грубо и топорно он работает. Видно, только начинает свою карьеру. И всё же…

Странно, подумал Вадим, я никогда не задумывался, откуда Катя так много об этом знает. Неужели?.. Ужели, ужели. Словно яркая вспышка высветила перед ним бездну, от которой он тут же отпрянул — ради собственного блага. Он слишком хорошо знал свою жену, чтобы всерьёз опасаться за её душевное и телесное благополучие.

Иное дело эта, с заколкой. Огромная, старая, страшная. Вот уж кому не нужно шуметь и размахивать руками, чтобы занимать больше места в пространстве. И всё-таки она тоже кричит по-своему — кислотными купальниками и парео, огненным цветком в пережженных волосах, вульгарно-алым ртом. Как и они все.

Вадим уже успел привыкнуть к тому, что многие здесь исходят криком, не разжимая губ.

Как и сам он, впрочем.

— Ай лав ю! Ай лав ю!! Ай лав ю!!!

«Да прогони ты его, чёрт…»

Он уже готов был спрыгнуть с лежака и бежать спасать соотечественницу. Но тут оказалось, что сама Огромная не видит в происходящем никакой проблемы. С удовольствием приняла у бармена коктейли — себе, подруге. Алчно всосалась в соломинку: