Карлос Сафон - Лабиринт призраков

– Увы, нынешние девицы весьма изнеженны, – закончил он.

– Однако…

– Между нами, следует иметь в виду, что разразится скандал, если просочится слух об этом промахе. Представьте, что у сеньора губернатора есть верная жена, восемь детишек, пять постов вице-президента в сберегательных банках и мажоритарный пакет акций в трех строительных объединениях, где состоят также зятья, кузены и родственники персон, занимающих высшие посты в нашем превосходном правительстве, в соответствии с канонами нашей обожаемой отчизны.

– Я все понимаю, однако закон есть закон, и я должен…

– Вы должны беспокоиться об Испании и репутации ее лучших представителей, как я, например, или мой сопровождающий Мигелито, который сидит тут с видом, будто обделался от страха. А он, между тем, второй крестник самого маркиза де Вильяверде. Мигелито, подтверди.

Фернандито прилежно закивал.

– Но от меня-то вы что хотите? – возмущенно спросил чиновник.

– Послушайте, лично я в таких случаях – а, поверьте, у меня большой опыт – всегда вписываю в анкеты имена, позаимствованные из сочинений почтенного дона Рамона Марии дель Валье-Инклан, поскольку доказано, что столь рафинированная литература обычно остается за пределами списка обязательного чтения сотрудников Верховного управления полиции и едва ли кто-нибудь заметит подтасовку.

– Неужели вы думаете, что я способен на подобное глупое ребячество?

– Бумажную работу предоставьте мне. А вы сосредоточьтесь на щедром вознаграждении, которое наверняка получите за мужественное служение отечеству. Испания держится на таких патриотах, день за днем. Не то что Рим. Там хорошо окупалось предательство.

Давление заместителя директора подскочило, превысив все разумные пределы: он побагровел и затряс головой, изображая благородное королевское негодование.

– А как ваше имя, можно узнать?

– Раймунд Луллий, к услугам вашим и Испании, – ответствовал Фермин.

– Какой позор.

Фермин пристально посмотрел ему в лицо и кивнул:

– Именно так. И есть ли способ противостоять позору, кроме как замести его под ковер и держать под спудом?

Через час Фермин и Фернандито по-прежнему сидели в зале, дожидаясь известий из операционной. Выпив по настоянию Фермина чашку горячего какао, юноша начал приходить в себя и постепенно успокаиваться.

– Фермин, как вам кажется, вашу историю проглотят? Не слишком переборщили со скабрезными подробностями?

– Фернандито, мы посеяли семена сомнения, что очень важно. Начиная врать, необходимо учитывать не правдоподобие выдумки, а корыстолюбие, тщеславие и глупость собеседника. Люди никогда не лгут другим, они лгут самим себе. Искусный враль преподносит дуракам на блюдечке лишь то, что те хотят услышать. Вот и весь фокус.

– Смысл ваших слов ужасен, – осмелился возразить Фернандито.

Фермин пожал плечами:

– С какой стороны посмотреть. Наш мир – не более чем ковчег для обезьян, одетых в шелка, и фальшь в нем выполняет функцию связующего раствора, не позволяющего хлеву развалиться на части. Люди из страха, корысти или по беспечности настолько привыкли лгать и повторять выдумки других, что врут, даже когда уверены, что говорят правду. Это бич нашего времени. Искренний и честный человек – вымирающий вид, как плезиозавры или куплетисты, если он вообще существовал на свете, а не является мифом вроде единорога.

– Я не могу согласиться с вашей теорией. Вокруг много достойных и хороших людей. Неприятность в том, что несколько затесавшихся паршивых овец создают недобрую славу остальным. У меня нет ни капли сомнений на сей счет.

Фермин дружески потрепал юношу по колену:

– Это потому, что вы еще зелены и слегка наивны. В юности мы видим мир таким, каким он должен быть, и лишь к старости обретаем способность различать реальность. Но юность легко излечивается.

Фернандито удрученно опустил голову. Пока он сопротивлялся натиску фатализма, Фермин обозрел горизонт и высмотрел двух медсестер с пышными формами в обтягивающих халатах, приближавшихся к ним по коридору. От их цветущего вида и приятного колыхания бедер при ходьбе у него засвербило под ложечкой. Не располагая другим, более интересным занятием, чтобы скоротать ожидание, Фермин со знанием дела подверг девушек дотошному осмотру. Первая сестричка, форменная тихоня, в копилке которой едва ли набралось больше девятнадцати лет, одарила его выразительным взглядом, когда проходила мимо, и засмеялась. Она недвусмысленно давала понять, что изысканный деликатес вроде нее всяким проходимцам не по зубам. Вторая медсестра, более опытная и закаленная в столкновениях с праздной публикой, слонявшейся по коридорам, посмотрела на него с осуждением.

– Нахал, – пробормотала она.

– Этим палец в рот не клади, – сокрушенно заметил Фермин.

– Не представляю, как вы можете думать о подобном, когда сеньорита Алисия балансирует между жизнью и смертью!

– Вы всегда употребляете в разговоре клише или освоили просодию [63] Совокупность ритмико-интонационных средств речи. по киножурналам с выпусками новостей и документальных фильмов? – уточнил консультант-библиограф магазина «Семпере и сыновья».

Воцарилось молчание, и пауза длилась довольно долго. Вскоре Фермин, решивший проверить рану после взятия крови, прикрытую ваткой и заклеенную пластырем, заметил, что Фернандито искоса поглядывал на него, не отваживаясь снова открыть рот.

– Что теперь у вас случилось? Хотите пипи?

– Мне интересно, как давно вы знакомы с Алисией?

– Можно сказать, мы старинные приятели.

– Дело в том, что прежде она не упоминала о вас, – пояснил Фернандито.

– Тому есть причина. Мы не виделись более двадцати лет и считали друг друга мертвыми.

Юноша оторопело воззрился на Фермина.

– А вы? Кто вы? Влюбчивый птенчик, угодивший в силки королевы ночи, или услужливый святоша?

Фернандито задумался.

– Скорее первое.

– Не смущайтесь, такова жизнь. Первый шаг к самопознанию заключается в том, чтобы научиться разделять истинную причину поступков человека и аргументы, какие он приводит в оправдание своих действий. Необходимо пройти определенный путь, чтобы поумнеть.

– Вы как говорящая книга.

– Если бы книги заговорили, вокруг стало бы меньше глухих. Вам, Фернандито, нужно учиться избегать ситуаций, когда диалоги за вас пишут другие. Пользуйтесь головой, которую Бог посадил вам на шейные позвонки, и сочиняйте либретто самостоятельно. В жизни полно нечистых на руку дельцов, жаждущих забить вполне приличные мозги всякой чепухой, поскольку гораздо легче ездить на ослах, помахивая у них перед носом морковкой. Вы понимаете?

– Нет.

– Ну да ладно. Пользуясь тем, что вы немного успокоились, хочу предложить вам рассказать мне снова, что произошло. На сей раз с самого начала, по порядку и без пафосной стилистики. Это вам по силам?